— Зима идет, — сказал Джон. — Уже пахнет снегом.
Лили чувствовала дымок из каминной трубы домика на берегу, чувствовала чистый бодрящий аромат, исходивший от Джона, но от сухой и замерзшей листвы уже ничем не пахло.
— Снегом? — переспросила она.
— Да, уже скоро. Наверное, в ноябре появится тонкая корочка льда. А еще через месяц — настоящий лед больше фута толщиной. Люди — как вода. Важно только начало, а дальше все происходит очень быстро.
Каноэ покачивалось на волнах. Они были футах в тридцати от острова, в заводях которого жили гагары Джона. Лили вгляделась во тьму, отыскивая птиц.
— Я не вижу их.
Он осторожно ладонями повернул налево ее голову в вязаной шапочке.
— Вон там. Видишь движущиеся тени?
Лили с минуту вглядывалась, стараясь среди пятен ряби различить гагар. Наконец увидела, но только двух. Они плыли рядышком. Лили решила, что так им спокойнее. В следующий момент ее осенила догадка.
— Мама и папа уже улетели, — подтвердил Джон. — На юг.
— А эти двое увидят их когда-нибудь?
— Они не встретятся еще три года. Только тогда молодые вернутся сюда, чтобы найти себе пару, но еще неизвестно, выберут ли для гнездовья наше озеро или одно из соседних. И трудно сказать, узнают ли они своих родителей, а родители — детей.
— Печально, — заметила Лили, подумав о Майде. Впрочем, теперь через разделявшую их пропасть был перекинут мостик.
— Не надо обманываться, — проговорил Джон. — Ради выживания этим птицам придется проявить массу незаурядных качеств. Благодаря этому вид и просуществовал на земле столько миллионов лет. Но чувствительность? Сентиментальность? Не думаю.
— Неужели? А разве не ты говорил, что они каждый раз выходят к тебе навстречу?
Джон усмехнулся:
— Да, правда, мне приятно так думать. Но если долго подождать и хорошенько притаиться, они непременно проплывут мимо.
— Мне нравится иное объяснение. Полагаю, ты тоже чувствителен и сентиментален. — И тут она спросила о том, о чем размышляла уже много часов: — А ты правду сказал им о книге?
Джон уже давно и бесповоротно все решил. И с ощущением полной правоты и уверенности ответил:
— Да, это правда.
— Вообще никакой книги не будет?
— Во всяком случае, на эту тему. Уже и так о мисс Блейк сказано больше, чем мне бы хотелось.
— А как насчет Терри?
— О нем все написано в «Лейк ньюс».
— Но кто-нибудь другой будет копать эту тему дальше.
— Ну и пусть. С меня и этого довольно.
— А как же деньги и слава?
Посмотрев на женщину, доверчиво прижавшуюся к нему, Джон забыл даже о существовании таких понятий, не говоря уж о стремлении к ним.
— Ну что за пустяки — деньги и слава. Ведь их не возьмешь с собой на каноэ, они не согреют тебя в постели после такой прогулки. Они не умеют разговаривать. Они не умеют петь. И не могут иметь детей.
— Я могу иметь детей, — сказала Лили.
— Знаю, что можешь, но ты должна хотеть этого.
— Почему бы и нет?
— Ты не захочешь, если решишь снова уехать в Бостон. Во всяком случае, не захочешь детей от меня, потому что я не собираюсь уезжать отсюда. Вот. А ты?
— Что я?
— Все еще мечтаешь вернуться?
Лили еще не приняла решения, но уже знала, что ей теперь делать. Это оказалось довольно просто.
— Да что мне там нужно? — Она действительно не могла вообразить ничего более важного и существенного, чем то, что происходило сейчас с ней.
— Твоя машина. Фортепиано. Одежда.
— Ну что за пустяки. Ведь машина не может пойти с тобой по озеру на каноэ на леденящем ветру. А пианино не согреет в постели. Одежда не может ни разговаривать, ни петь, ни иметь детей.
— Но ведь это твои вещи. Ведь они чего-то стоят?
Она ни на минуту не спускала глаз с его лица.
— Живые люди стоят куда дороже. И потом, как мне жить с тобой в Бостоне, если ты не собираешься уезжать отсюда?
— Но не из-за меня же ты осталась здесь?
— Ты так думаешь?
Вот он и попался. Джон открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его, а потом, так не вымолвив ни слова, улыбнулся. Эта улыбка согрела Лили.
— Но чтобы ты не слишком зазнался, — предупредила она, — напомню, что есть и другие причины, которые держат меня здесь. Например, Майда. — Оторвав взгляд от лица Джона, Лили посмотрела туда, где были их яблоневые сады. — Она ведь не работала, пока папа не умер, а теперь — смотри-ка.
— Она не любит меня.
Лили снова посмотрела на Джона:
— Просто не знает, но и не станет отталкивать. Сегодня она доказала это. Итак, здесь Майда, Поппи. И еще Ханна. Теперь Майда на ее стороне, но если Роуз не изменится, я тоже хочу быть рядом.