Сенсация «по делам ЦРУ», как уже указывалось, совпала по времени с обострением межпартийной борьбы в ходе предвыборной президентской кампании. И конечно, администрация Дж. Форда, вынужденная начать расследование, но пытавшаяся сделать вид, что оно ведется по ее инициативе, подчеркнув тем самым свою «объективность и непредвзятость», рассчитывала таким путем несколько укрепить позиции республиканцев. Однако внимательное ознакомление с докладами комиссий конгресса и правительства США убеждает в том, что главная цель организаторов этих «разоблачительных акций» состояла в другом — не допустить, чтобы сенсация всерьез затронула какую-либо из чередующихся у кормила власти политических партий, в равной степени представляющих интересы господствующего класса, восстановить в глазах американского и мирового общественного мнения основательно подмоченный престиж страны и реабилитировать саму форму государственного правления. Они надеялись, что в результате публикаций докладов комиссий, расследовавших деятельность разведывательных органов страны, удастся как бы продемонстрировать «силу духа» и «необыкновенное мужество» американской «демократии». Расчет строился на том, что уже сам факт признания участия Соединенных Штатов во вчерашних событиях, пусть грязных и кровавых, будет воспринят как своего рода моральный подвиг, как гарант того, что в будущем подобное не повторится.
Показательно, что в дни «благородного раскаяния» работа пропагандистского механизма разворачивалась по уже знакомому нам сценарию. Из информационного арсенала на свет божий извлекались все излюбленные приемы: «утечка сведений», «внезапная удача журналиста», «случайная находка секретного документа» неким благородным анонимом, а подчас вполне конкретным лицом и т. д. и т. п.
Каждый день приносил новые сенсационные разоблачения — ими перебивали музыкальные радиопередачи, прерывали показ телевизионных вестернов. Наконец, после того как накал политических страстей достиг своего апогея, всю эту продуманную, направляемую опытными дирижерами пропагандистскую шумиху постепенно спустили «на тормозах». В расследование включились комиссии правительства и конгресса, которые в общем и целом подтвердили то, что уже было общеизвестно, то, что невозможно было замолчать, И тщательно скрыли остальное.
От полного отрицания очевидного всему миру факта до постепенного, но, несомненно, запланированного раскрытия той лишь его стороны, которую задумано было обнародовать,— вот отработанная годами схема «эволюции признаний». Важно создать в первую очередь видимость осуждения и даже раскаяния тех или иных снятых со своих постов должностных лиц, а кроме того, убедить американскую и мировую общественность в отсутствии «осознанной причастности» к тайным операциям высших государственных деятелей страны. Эту схему американские стратеги от пропаганды используют всякий раз, когда в результате появления неопровержимых доказательств дальнейшее утаивание преступных акций США становится бессмысленным, когда возникает необходимость успокоить взбудораженное общественное мнение. Так, например, в предварительном докладе специальной сенатской комиссии, появившемся в результате «скрупулезного и всестороннего изучения» деятельности ЦРУ, превалируют рассуждения, нужные лишь для того, чтобы у читателя не возникла потребность квалифицировать изложенные факты как преступление. Доклад нарочито рассеивает внимание читающего на всевозможных формальных моментах: правильно ли определены инструкциями отношения между чинами администрации США — высшими и низшими, какова степень ответственности президентов и их министров за «крайности» (т. е. террористические акции!), подготовкой и осуществлением которых занят аппарат ЦРУ, и т. д. Один из заключительных разделов доклада начинается весьма назидательно: прибегать в будущем к убийству руководящих деятелей иностранных государств недопустимо. И хотя этот запрет подкреплен обычной высокопарной фразой о «моральных устоях, составляющих основу американского образа жизни», он фактически сводится на нет с помощью дополнений о «ряде практических соображений».
Эти оправдывающие все и вся дополнения занимают немало страниц. Обсуждаются досконально все «за» и «против» убийства — не с точки зрения морали и норм международного права, а именно с точки зрения политической целесообразности: уберешь одного неугодного, а где гарантия, что его место займет нужный человек? Убрали Дьема, а что изменилось в Южном Вьетнаме и чем все кончилось? Отсюда читатель должен сделать вывод: вмешиваться во внутренние дела других стран конечно же можно и должно, но с умом, дабы избежать публичного скандала.