На основе информации, собранной Кимом Рузвельтом из агентурных и других источников, тегеранская резидентура ЦРУ разработала и представила в центр подробный план устранения Мосаддыка. Администрация Эйзенхауэра в соответствии с рекомендациями Аллена Даллеса полностью одобрила предложенный план. Среди антиимпериалистически пастроенного населения страны трудно было найти силы для свержения Мосаддыка, и ЦРУ опиралось на реакционную верхушку военщины и верные шаху воинские части, при которых находились американские советники и инструкторы.
Государственный секретарь США Джон Ф. Даллес направил посольству США в Тегеране специальную директиву. Он потребовал всемерной активизации сил, которые могли быть использованы против Мосаддыка. Руководство посольства призвано было оказывать представителю ЦРУ Киму Рузвельту всяческое содействие, но делать это скрытно, чтобы в случае каких-либо осложнений отвести обвинения в причастности США к осуществлению акции, которая означала прямое вмешательство американцев во внутренние дела Ирана.
По предложению братьев Даллесов в Тегеран был послан с особой миссией генерал Норман Шварцкопф, один из опытных разведчиков, слывший большим знатоком Ирана. В прошлом начальник полиции штата Нью-Джерси, Шварцкопф с 1943 по 1948 г. в качестве главного советника, входившего в военную миссию США, руководил реорганизацией иранской жандармерии, нацеливая ее на слежку за политическими партиями и группами, потенциально опасными для господствующего режима [Известно, что в сентябре 1947 г., после поездки Шварцкопфа в Иранский Азербайджан, там начались массовые репрессии. К концу 1947 г. аресту подверглось уже около 20 тыс. азербайджанцев — участников демократического движения; все они были отправлены вместе с семьями в концлагеря в районе Хорремабада. Были усилены карательные, военно-политические операции против борцов за свободу и независимость в Тегеране и других районах Ирана]. В те годы Шварцкопф сблизился с военными деятелями Ирана, в частности с генералом Захеди [Захеди в годы войны был связан с гитлеровской агентурой; позже арестовывался за профашистскую деятельность. В послевоенные годы он тесно сотрудничал с американскими советниками при иранской жандармерии, оказался замешан в заговоре реакционной военщины, предпринявшей 28 февраля 1953 г. попытку убить Мосаддыка. Был арестован, но вскоре освобожден. Его сын Ардешир, получивший образование в США, в 1950—1953 гг. являлся специальным помощником руководителя американской администрации в Тегеране по осуществлению «4-го пункта программы Трумэна», преследовавшей цели усиления империалистической экспансии США в отношении слаборазвитых стран. В 70-е годы он был послом Ирана в Вашингтоне, оставаясь одним из наиболее приближенных советников шаха, сторонником жесткой линии подавления демократического движения в стране. Захеди выступал в качестве посредника между шахом и американскими должностными лицами]. Поэтому внешне визит американского генерала мог выглядеть как поездка к старым друзьям.
В первых числах августа 1953 г. после путешествия по Ливану, Сирии и Пакистану, занявшего несколько дней, генерал объявился в столице Ирана. Местные газеты в рубрике «светская хроника» поместили инспирированное американским пресс-атташе сообщение о том, что Шварцкопф провел утро в обществе отставного генерала Захеди, затем встретился с другими старыми коллегами по иранской армии, жандармерии и полиции. Подлинный смысл этой «светской хроники» стал ясен некоторое время спустя.
Но прежде о некоторых деталях непосредственного участия в операции ЦРУ самого Аллена Даллеса. Анализ американских публикаций последующих лет указывает на то, что Даллес, для которого риск, казалось, был делом привычным, свойственным его натуре, проявлял заметное беспокойство за исход тегеранской акции. Это было начало его карьеры в высших эшелонах власти: он чувствовал себя не совсем уверенно. Апломб придет к нему несколько позже, под влиянием «первых заметных успехов» ЦРУ. Но пока Даллес был еще способен трезво соизмерить политические цели и реальные возможности их достижения и потому, естественно, нервничал. Он не мог не отдавать себе отчета в том, что на карту поставлен престиж США как великой державы, репутация ЦРУ, набиравшего силу и выходившего на международную арену, а также и его политическое будущее как руководителя разведки.