Уэксфорд кивнул:
— Продолжайте.
— Она чуть не налетела на меня, потому что буквально не видела, куда идет. Я спросил, все ли у нее в порядке; Лавди остановилась, улыбаясь, и посмотрела на меня каким-то ошалелым взглядом. В этот момент мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок. «С вами все в порядке?» — снова спросил я ее. «Не знаю, — ответила Лавди. — Я чувствую себя как-то странно. Не знаю, что я чувствую, мистер Тил. Я хотела бы присесть». В конце концов я повел ее в «Куии армз» и купил ей бренди. Она довольно неохотно согласилась, но у нее, кажется, не оставалось сил сопротивляться. Не думаю, что до этого ей когда-нибудь приходилось пить бренди. Лицо ее снова порозовело, и мне показалось, что девушка откроет мне сердце.
— Но она этого не сделала?
— Нет. Казалось, хочет этого, но не может. Годы подавления чувств сделали для нее невозможным довериться кому-то. Вместо этого она начала расспрашивать меня о Джонни и Пегги Поуп: можно ли им доверять и как я считаю, останется ли Джонни с Пегги? Я не мог ей ответить — они ведь жили здесь всего лишь четыре месяца — немногим больше самой Лавди. Я спросил ее, в каком смысле заслуживают доверия, но Лавди ответила на это: «Не знаю». Потом я отвел ее домой. После этого я говорил с ней еще только один раз; это было на прошлой неделе, и тогда она снова спрашивала о Джонни и Пегги. Хотела знать, были ли они очень бедны.
— Странный вопрос. Она ведь не могла помочь им деньгами.
— Конечно нет. У нее не было денег.
— А чем молодой Лэмонт зарабатывает на жизнь?
— Пегги говорила мне, что по профессии он каменщик, но от этой работы портятся руки, а наш Джонни, представьте себе, желает быть актером. Он как-то однажды сыграл эпизодическую роль, и с тех пор у него возникают самые грандиозные идеи на предмет его будущего. Он боится, что Пегги бросит его и заберет ребенка, но, видимо, боится недостаточно для того, чтобы устроиться на работу. Мне показалось, что Лавди влюбилась в него, но он не обратил бы на нее внимания. Кстати, Пегги почти ослепительно красива, несмотря на грязь, вы не находите?
Уэксфорд согласился, поблагодарил Тила за кофе и информацию, хотя нельзя было сказать, что она пролила свет на многие факты.
Когда они вошли в холл, дверь спальни слегка шевельнулась.
— Значит, у нее не было ни друзей, ни посетителей?
— Не знаю. — Тил пристально посмотрел на дверь спальни, затем резко открыл ее. — Выходи оттуда, детка! Не надо подслушивать.
— Я не подслушиваю, Айвен! — За время отсутствия молодой человек оделся в ярко-красный свитер и вельветовые брюки. Он выглядел очень привлекательно, и от него пахло туалетной водой. — Я живу здесь, — сердито проговорил он, — и ты не должен затыкать мне рот.
— Может быть, мистер Челл может нам помочь? — спросил Уэксфорд, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
— Между прочим, может быть, и смогу. — Челл кокетливо повел плечом в сторону Тила и улыбнулся старшему инспектору победоносной улыбкой. — Я видел девушку, которая искала Лавди Морган.
— Когда это было, мистер Челл?
— Ой, не знаю. Не очень давно. Это была молодая девушка; она приехала на машине, красном мини. Я выходил из дому, а она стояла на ступеньках и смотрела на звонки. Сказала, что звонила в восьмую квартиру, но юной леди, кажется, нет дома. Мне показалось забавным, что одна девушка называет так другую, не правда ли? Юная леди! Потом на улице появилась Лавди, поздоровалась с этой девушкой, и они вместе поднялись наверх.
Было видно, что все это задело Тила. Казалось, его совершенно выбило из колеи то, что Челл рассказал Уэксфорду так много ценного, а он — так мало.
— Так-так, опиши-ка эту девушку, детка, — обиженно попросил он. — Опиши ее. Видите, мистер Уэксфорд, у нас здесь есть внимательный наблюдатель, который ничего не упускает.
Не обращая внимания на эти слова, Уэксфорд спросил:
— Как она выглядела?
— Ну, конечно, не совсем шик-блеск — вы меня понимаете? — Парень хихикнул. — Короткие волосы, одета была в темно-синее пальто, на руках перчатки, — добавил он так, словно эта последняя деталь была какой-то неслыханной принадлежностью особого рода.
— Полный и детальный портрет, — ехидно заметил Тил. — Какого цвета у нее глаза, какой рост — не имеет никакого значения. Главное, на ней были перчатки. Теперь остается всего лишь найти подходящую юную леди в перчатках — и убийца перед вами! Вперед! А теперь — давай, беги к своему зеркалу, детка, и посмотри, кто из нас умнее.
Только очутившись на улице, Уэксфорд вспомнил, что оставил «Утопию» на столе у Тила. Ну и пусть остается! Он не мог допустить даже мысли подняться из-за нее еще раз по этим лестницам да вновь угодить в колоссальный скандал, который наверняка сейчас разразился между двумя сожителями. Вместо этого направился в конец тупика, где у мостовой стояли два коротких и толстых каменных столба, и стал рассматривать уродливую церковь.
Как и в одежде Пегги Поуп, здесь каждая деталь, которая была частью очень непривлекательного целого, казалась выбранной специально для того, чтобы сделать это целое еще более отвратительным. Уэксфорд спрашивал себя, что за люди проектировали это чудовище и когда его построили? В его архитектуре не было никаких признаков классицизма или готики и вообще аналогий с каким бы то ни было стилем. Приземистое и убогое сооружение. Возможно, в углублениях с обратной его стороны и есть какие-то окна, но на фасаде находился единственный круг из красного стекла размером чуть больше велосипедного колеса. Он был расположен над закругленным фронтоном из коричневатого кирпича. По всему фасаду, сложенному красным кирпичом, проглядывали малоприметные поперечные вкрапления черного и бледно-желтого кирпича.
Маленькая дверь походила на садовую калитку. Уэксфорд попробовал открыть ее, но она оказалась запертой. Остановившись у гранитной таблички, он прочитал: «Храм Апокалипсиса. Только избранные спасутся».
Тяжелая рука, опустившаяся на его плечо, заставила Уэксфорда обернуться.
— Уходите, — сказал стоявший перед ним бородатый человек в черном. — Здесь не место грешникам.
— Будьте добры убрать руку с моего пальто, — резко потребовал Уэксфорд.
Видимо не ожидая такого вызова, человек подчинился. Он свирепо смотрел на Уэксфорда бесцветными глазами, сверкавшими фанатичным блеском.
— Я вас не знаю.
— Что, однако, не дает вам права действовать так агрессивно. Я вас знаю. Вы — священник этой церкви.
— Пастырь. Чего вы хотите?
— Я — офицер полиции, расследую дело об убийстве мисс Лавди Морган.
Пастырь спрятал руки под свою черную мантию.
— Убийстве? Не знаю я ни о каком убийстве. Я не читаю газет. Мы в стороне от всего этого.
— Истинно по-христиански, — заметил Уэксфорд. — Эта девушка посещала вашу церковь, вы знали ее.
— Нет. — Пастырь энергично закачал головой. Он выглядел злым и глубоко оскорбленным. — Я долго отсутствовал, был болен, и кто-то другой исполнял мои обязанности. Может быть, она приходила к нему. Может быть, по неведению он принял ее за одну из пятисот.
— Пятисот?
— Нас именно столько: это — число избранных на всей земле. Мы никого не обращаем в свою веру. Быть одним из «Детей Апокалипсиса» — это значит появиться на свет у родителей, которые оба — члены нашего братства; таким образом, с рождением численность увеличивается, а со смертью — уменьшается. Пятьсот. — Подобрав тяжелые складки своего одеяния и обернув их вокруг себя, он пробормотал: — У меня много работы. Удачного вам дня, — и направился к Куипс-Лейн.
Уэксфорд пошел к северным воротам кладбища. С этой стороны земля была отдана под могилы католиков. Судя по всему, здесь недавно кого-то хоронили, потому что цветы, принесенные родными и друзьями покойного, увядали на мартовском ветру. Он пошел по незнакомой тропинке, которая вилась среди могил приверженцев греческой ортодоксальной веры, и заметил эпитафию на могиле русской княгини. Ее имя напомнило ему романы Толстого со списком действующих лиц. Уэксфорд попытался разобрать надпись, сделанную кириллицей, но тут чья-то тень надвинулась на могилу и незнакомый голос произнес: