Окантовка была настолько обтрепанной, что проложенный внутри нее шнур вылез наружу на обоих подлокотниках. Это, безусловно, было результатом нервного напряжения не одного, а многочисленных вечеров. Когда Уэксфорд оглядел остальные пять или шесть кресел и софу, стоящие в комнате, то увидел, что все они, будучи в других отношениях безукоризненными, пребывали в таком же состоянии. Петли шнура высовывались из-под обивки на всех подлокотниках.
Это зрелище расстроило его, оно нарушало картину безоблачного семейного счастья этой пары. Внезапно он почувствовал напряжение. Дербон стоял у подноса с напитками, глядя на жену; лицо его выражало сочувствие, но уже с легким налетом раздражения.
Все молчали. В полной тишине раздался оглушительный звонок телефона, заставивший всех подпрыгнуть, особенно миссис Дербон. На второй звонок она уже вскочила с кресла и почти прокричала: «Я возьму трубку!» От ее грации не осталось и следа. Она была похожа на медиума, пробудившегося после трансцендентального общения с потусторонним миром, которому надо было заново обрести связь с реальностью и который, пытаясь сделать это, испытывает невыносимый психический стресс.
Телефон стоял в дальнем конце комнаты на столе ниже точки, в которую был направлен застывший взгляд миссис Дербон. Она сняла трубку и сказала «алло», затем, откашлявшись, снова повторила это слово голосом, чуть громче шепота. То, что она ждала звонка и не стеснялась этого, было очевидно, но по резко опустившимся плечам стало ясно, что позвонил не тот, кого она хотела услышать.
— Ничего страшного, — проговорила миссис Дербон, а затем, обратившись к мужу, произнесла: — Кто-то ошибся номером.
— У нас это часто бывает, — извиняющимся тоном пояснил Дербон. — Ты устала, Мелани. Я налью тебе выпить?
— Да, спасибо, — откликнулась она и отвела рукой прядь со лба. Уэксфорд обратил внимание, какими тонкими были ее запястья. — Это из-за дочери, — сказала миссис Дербон, как хорошая хозяйка, которая умеет найти искусную отговорку для гостей. — Я так волнуюсь о ней! Сегодня иметь детей — сплошное беспокойство, не так ли? Никогда не знаешь, в какую беду они могут попасть. Ну да ладно, не буду вам надоедать. — Она взяла стакан с виски, который ей протянул муж. — Спасибо, дорогой, — и вздохнула.
Муж и жена стояли напротив друг друга; на мгновение они крепко сжали руки. Уэксфорд теперь понимал еще меньше, чем раньше. Что она имела в виду, говоря о дочери и беде, в которую та может попасть? Ребенок еще довольно маленький (грызет зубное кольцо), мать оставила его наверху час назад, и теперь он, несомненно, спокойно спал в своей колыбельке. Разве только она ждала звонка врача, потому что девочка была больна…
С чувством вины Уэксфорд выпил второй стакан пива. Он отвык от алкоголя, который теперь подействовал на него усыпляюще; голова слегка кружилась, поэтому он обрадовался, когда Дербон стал собирать бумаги и сказал, что для одного вечера — достаточно.
— Вы можете прийти еще, или, того лучше, мы поедем вместе с вами по некоторым местам, о которых говорили. Я отвезу Александру в Кенберн-Вейл. — Он говорил это совершенно серьезно. — Она еще довольно мала, чтобы понимать, но в ее глазах можно увидеть просыпающийся интерес. Она — очень умный ребенок. Вы надолго в Лондоне?
— К сожалению, только до следующей субботы, а потом — обратно в Сассекс и на работу.
— А кем вы работаете?
— Я — полицейский.
— Как интересно. Я уверен, вы — необычный полицейский.
— Я — детектив, старший инспектор.
Лицо Мелани напряглось. Она взглянула на мужа, затем в сторону. Дербон, как ожидал Уэксфорд, мог бы вспомнить об убийстве, но он этого не сделал.
— В любом случае вы не зря приехали, — сказал он. — Вы собираетесь домой, а я в конце будущей недели — на совещание архитекторов в Йоркшир. Тогда, может быть, в следующий ваш приезд в Лондон?
Уэксфорд кивнул, но последующая беседа была прервана плачем ребенка. Обожаемое, беспокойное, не по годам развитое, необыкновенно умное дитя проснулось.
Мелани Дербон, которая была буквально наэлектризована телефонным звонком, теперь повела себя как женщина, воспитавшая шестерых детей. Со словами «Это Александра опять проснулась» она всего лишь глянула наверх. На этот раз занервничал Дербон. Может быть, ребенок заболел? Может быть, нужно вызвать врача? Ему не понравилась сыпь на ее лице, хотя жена сказала, что это просто зубки режутся.
Уэксфорд воспользовался моментом, чтобы попрощаться; он оставил им номер телефона Говарда и поблагодарил за приятный вечер. Миссис Дербон проводила его до двери, а ее муж уже поднимался по лестнице, сообщая малышке, что папочка уже идет и что папочка сделает все, что надо.
Глава 10
Ибо, подобно тому, как некоторых увлекает одна только красота, так удержать при себе можно только лишь добродетелью и послушанием.
Пока Уэксфорд навещал Дербонов, а Говард играл в бридж с женой, тетушкой и шурином, в Кенберн-Вейл произошла кража со взломом — еще одна из серии краж, происходивших вечерами в пятницу или субботу.
— Твой друг в какой-то степени несет за это ответственность, — заявил Говард в понедельник утром.
— Дербон? — спросил Уэксфорд.
— Ты видишь, как преображается Кенберн-Вейл, и я полностью за то, чтобы жизнь здесь стала лучше, за перестройку этих старых трущоб, однако совершенно ясно, что там, где деньги, там и преступления. Десять лет назад в Кенберн-Вейл едва ли нашелся бы один местный житель, за исключением владельцев магазинов, обладающий хоть каким-то личным состоянием. Теперь появились обеспеченные люди. У нас есть директора компаний, имеющие фамильные ценности и сейфы, которые может вскрыть даже ребенок. Кстати, ни одна из краж не произошла в местах, являющихся собственностью «Нортберн пропертиз», но теперь, если я не ошибаюсь, они нацелились на Вейл-парк.
— У тебя есть идея, кто «они»?
— Один уже известен, и ты его знаешь, — огорченно произнес Говард. — Большую часть вчерашнего дня я допрашивал человека по имени Винтер, у которого конечно же прекрасное и безупречное алиби. И кто, ты думаешь, обеспечивает ему это алиби? Не кто иной, как наш старый друг Гарри Слейд.
Уэксфорд был явно озадачен.
— Но он не мой старый друг.
— Прости, Рэдж, разве мы тебе не говорили? Гарри Слейд — один из тех, кто утверждает, что Грегсон был с ним в «Сайк-клаб» вечером в пятницу двадцать пятого февраля. Рекорда он пока не установил, но я начинаю думать, что он — профессионал по обеспечению алиби.
— Но, безусловно…
— Безусловно, его слова ничего не стоят? Но не для судьи, Рэдж. Есть безупречный гражданин, молочник, чистый, как поставляемый им товар, который подтверждает, что субботний вечер Винтер провел с ним, его дорогой старушкой мамочкой и его невестой-машинисткой. Все вместе они играли в «Монополию» в квартире мамочки.
— В конце концов, ты получишь какой-нибудь другой рычаг против Грегсона, — возразил Уэксфорд.
В этот момент в кабинет Говарда вошел Бейкер. Уэксфорд говорил спокойно, потому что ему было жаль любого человека, которому казалось, будто он теряет контроль над делом, однако Бейкер взглянул на него с холодной вежливостью. «Его лицо похоже на морду леопарда, — вдруг подумал Уэксфорд, — нос, маленький, резко очерченный рот, покатый лоб и рыжеватые баки на щеках».
— Ты сейчас едешь в «Ситансаунд», Майк, — вспомнил Говард. — Возьми с собой моего дядю.
— Я бы с удовольствием, — ответил Бейкер, — но со мной едет сержант Нолап, кроме того, я обещал молодому Дайпхарту ввести его в курс дела. Не получится ли, что мы будем убивать мух кувалдой?
Уэксфорду стоило больших усилий сдержаться, он улыбнулся и ради Говарда сделал вид, будто рад быть простым наблюдателем большей части игры. Он вспомнил о несчастной судьбе Бейкера, его коварной молодой жене и ребенке, которого она родила от другого мужчины. Понять — значит простить. Что же ему делать до конца дня? Болтать с Говардом и отвлекать его от работы? Бесцельно слоняться по Кенберну? Уэксфорд начинал понимать, что означали великодушные действия Говарда, позволившего ему выбирать дело по силам. Он никому не причинял вреда — просто развлекался, подавая экспертам идеи для опровержения. И чувствовал себя рабочим, чей ресурс исчерпан, а добрый хозяин находит для него работу, которую компьютер сделает гораздо более эффективно. Ему просто надо было идти домой и фотографировать Дору.