Молодая, довольно энергичная горничная впустила его в дом и сказала:
— Она сообщила мне, что вы придете. Входите и чувствуйте себя как дома. Миссис Дербон наверху с ребенком. — Была ли это новая поденщица, которая воровала вещи и которая могла унести шарф от Гуччи, но не сделала этого? Увидев полицейскую машину, горничная удивилась: — А они?
— Они останутся там, — пояснил Уэксфорд и прошел в комнату, где Дербон показывал ему карты, а его жена открыла душу.
Глава 16
…я боюсь, что словам моим не будет веры; и тем более я этого опасаюсь, что весьма сознаю: если бы не видел я сам, то нелегко было бы меня убедить, чтобы я поверил другому рассказчику.
Уэксфорд не стал садиться, а ходил по комнате, надеясь, что хозяйка не заставит себя долго ждать. Неожиданно на фоне беспокойства о ней ему пришло в голову, что если девушку опознают, то и дело будет закрыто. Луиза Сэмпсон убита, а кто же мог быть ее убийцей, как не ее отчим, Стивен Дербон?
Теперь мотив: его надо было представить себе как можно четче. Мотивов — больше чем достаточно. После разговора с Верити Бейт Уэксфорд больше не сомневался в искренности любви Луизы к Дербону, но в то же время предполагал, что Дербон говорил правду мистеру Бейту. С другой стороны, он вначале был любовником Луизы и испытывал к ней довольно сильное чувство, которое после встречи с ее матерью ослабло. Конечно, это противоречило существующему стереотипу — ведь в данном случае мужчина предпочел взрослую женщину юной девушке, но Уэксфорду нетрудно было представить себе это. В конце концов, мужчина мог любить и двух женщин одновременно. Предположим, Дербон женился на матери потому, что она больше соответствовала его вкусу; почему бы в таком случае не держать дочь в качестве любовницы? Или, может быть, их связь началась после того, как Дербон нашел ее в квартире Адамса, а к тому времени он уже устал от матери?
В таком случае Дербон почти определенно был отцом ребенка Луизы. Уэксфорд тяжело опустился на стул, когда вдруг подумал, что этим ребенком могла быть Александра. До этого момента он особенно не размышлял о словах Луизы, которые ему сообщил Адамс, о том, что ее мать не могла иметь детей. В конце концов, Луиза говорила, что тогда ей было только пятнадцать лет. Она могла ошибаться и незначительное хирургическое вмешательство посчитать серьезной операцией. Если же говорила правду, то Мелани Дербон не могла быть матерью Александры. Однако ее муж мог принести в дом своего собственного ребенка — его и Луизы. А Мелани могла и не знать, чей это ребенок, которого Дербон мог усыновить «через третьих лиц».
Александра — приемный ребенок… или, точнее, усыновленный одним из родителей. Тогда становится понятным довольно безразличное отношение матери к маленькой девочке и страстное обожание отца — родного отца.
Да где же она и чем занимается столько времени? Почему не спускается? Уэксфорд слышал шум ее шагов, но больше ни звука. Луиза могла угрожать Дербону (особенно если он начал охладевать к ней) рассказать матери об их связи и о ребенке. Вполне реальная угроза. Луиза была не просто молодой девушкой и его любовницей, но и его падчерицей. Мелани, безусловно, сразу же оставила бы его, если бы узнала об этом. Очень серьезный мотив для убийства.
Это разумное объяснение пришло ему в голову, когда он обнаружил в дамской сумочке Лавди-Луизы номер телефона офиса Дербона. Хотя вполне естественно, что звонить ему на работу было для нее привычным делом! Возможно, именно ему она и звонила двадцать пятого февраля… Нет, этого не может быть, потому что в этот день и в это время она звонила матери.
Конечно, все это надо было как следует обдумать. Может быть, миссис Дербон поможет ему, если только спустится вниз. Он снова почувствовал боль за нее, но теперь эта боль усугублялась все более укреплявшимися в нем подозрениями о виновности ее мужа. Шаги прекратились, и послышался крик Александры, но это было скорее «ворчание» от недовольства, чем от боли или страдания. Уэксфорд глянул на часы и увидел, что находится здесь уже почти четверть часа. Может быть, поискать горничную и попросить ее…
Дверь открылась и вошла миссис Дербон с ребенком на руках. Она была одета более элегантно, чем в предыдущие их встречи; уложенные в прическу волосы покрыты лаком, а на лице — тщательно наложенный макияж.
— Ах, мистер Уэксфорд, мне страшно неудобно, что я заставила вас так долго ждать. — Она высвободила одну руку и протянула ее ему. — Моя бедная малышка так мучается с зубами. Я пыталась переодеть ее и успокоить. Вижу, вы с подкреплением, — заметила она и пошутила: — Не волнуйтесь, я буду вести себя спокойно.
Будет ли? Понимает ли она, что не сможет? Он предпочел бы, чтобы она выглядела не такой счастливой и ухоженной, так тщательно уложившей волосы и укачивающей ребенка.
— Миссис Дербон, — начал он, — я хотел бы…
— Садитесь, мистер Уэксфорд. Вы ведь можете присесть на минутку, не так ли?
С трудом он опустился на край стула. Сообщать кому бы то ни было плохие вести — дело очень трудное, но сообщать их такому радостному и довольному жизнью человеку, какой сегодня была Мелани…
— У нас действительно немного времени, — проговорил он. — Нас ждет машина и…
— Но нам не надо никуда ехать. Все в порядке. Моя дочь позвонила мне сразу же после вас.
В животе у него что-то перевернулось — так у него иногда случалось в лифте, — и слегка вспотели ладони. Он не мог говорить — просто уставился на нее, слегка наклонив голову, а она победно улыбалась ему. Частица ее радости каким-то образом передалась Александре, лежавшей на софе; малышка перестала плакать, перевернулась на спину и засмеялась.
— Вы уверены? — спросил Уэксфорд (голос его прозвучал скорее как кваканье). — Вы уверены, что это была ваша дочь?
— Конечно, уверена! Если немного подождете, то увидитесь с ней. Она придет сегодня вечером. Разве это не чудесно! Правда ведь?
— Чудесно, — ответил он.
— Зазвонил телефон, и я подумала, что это вы зачем-то снова звоните. — Она говорила быстро, охотно, совершенно не замечая, в какой шок повергли его ее слова. — Я взяла трубку и услышала гудки. Как только их услышала, то все поняла. Потом она сказала: «Здравствуй, мама». О, это так чудесно! Я попыталась связаться с вами, но вас уже не было. Я сразу же села и съела невероятно огромный обед — уже несколько дней я не могла взять в рот ни крошки. Потом поднялась наверх и, сама не знаю почему, стала примерять все платья подряд.
Уэксфорд вымученно улыбнулся. Александра засмеялась над ним, дрыгая ножками.
— Вы останетесь, чтобы встретиться с ней?
— Нет. Не думаю, что кто-то мог бы усомниться в ваших словах, миссис Дербон. Пойду скажу сержанту, чтобы он не ждал меня, а потом вы расскажете мне кое-какие детали…
В это время Клементс донимал женщину-полицейского одной из своих лекций. Размахивая руками, он с важным видом разглагольствовал о переменах и разложении, утопиях и антиутопиях, прошедшей славе и современном упадке. Уэксфорд просунул голову в окно машины:
— Передайте мистеру Форчуну, что ничего не вышло. Девушка нашлась.
— Вот здорово! — искренне воскликнула женщина-полицейский.
Клементс покивал с выражением мрачного удовлетворения и завел мотор:
— Будьте уверены, теперь она будет рассказывать сказки и доставит еще кучу неприятностей только для того, чтобы разобраться с матерью.
— Да прекратите вы, наконец! — грубо оборвал его Уэксфорд, понимая, что не должен так разговаривать с человеком, который хорошо к нему относился, был добр и гостеприимен, но в этот момент он ничего не мог с собой поделать. Уэксфорд увидел, как лицо Клементса побагровело и исказилось от обиды, но снова вернулся в дом.