Я сидел, вертя в пальцах злополучный патрон, и размышлял о том, что с этим раздвоением памяти на «свой — чужой» недолго сойти с ума. Если осознанный «модус операнди» полностью мной контролировался, то эмоциональные оттенки воспоминаний, доставшихся мне от личности фон Аша, сильно изменяли мое восприятие. Про то, как я воспринимаю свою новую маму, я уже упоминал. То же касается всех членов ставшей мне родной семьи. При мысли об императоре Александре IV я испытывал щенячий восторг и благоговение. Всей душой ненавидел германцев и австрияков, а перед будущими сослуживцами чувствовал почтительную робость.
Выстроить ассоциативные цепочки с чужой «базой данных» пока не получалось. На любой внешний раздражитель сперва реагировала память моей корневой личности, а уж потом подключалась память реципиента, причем иногда в виде диалога с самим собой.
И что мне теперь с этим делать?
Вопрос риторический…
Но в голове как будто что-то щелкнуло — все стало на свои места…
Отложив в сторону ранец, я взялся за чемодан.
Так-с. Две простые и одна крахмальная рубашки. Один свитер. Жилетка. Гражданский двубортный костюм. Галстук. Четыре пары носков. Носовые платки. Ага, а вот и то, что я искал: черные форменные бриджи от юнкерской формы. Хоть будет что надеть, а то я так в исподнем и хожу.
В вещах обнаружился бумажник с крупной по тем временам суммой в двести двадцать рублей с мелочью и фотография в деревянной рамке. На фотографии — вся моя родня. Семейный портрет клана фон Ашей в интерьере. Я вспомнил (легко и непринужденно), как мы все вместе отправились к фотографу на Малой Бронной.
Мне оставался месяц до окончания Александровского военного училища. Четырехмесячный ускоренный выпуск. На побывку с Балтики приехал старший брат Николай — командир эсминца «Эмир Бухарский». [11]Отец на полдня вырвался с завода. Помню, как мы дожидались, пока младший брат Федечка придет из гимназии.
С грустью смотрю на фото. Родители сидят на стульях с высокими резными спинками. Мама — в строгом закрытом платье и в шляпке. Отец — в сюртуке с орденом Святого Владимира. Справа стоит Николя в морской форме, заложив руки за спину. Мы с Федечкой — слева. Я — в юнкерской, а он — в гимназической форме.
Нахлынувшие воспоминания ввели меня в такое смятение, что я даже поначалу не понял всей важности момента, а осознав — буквально впился глазами в фотографию.
До сих пор мне не представлялось возможности увидеть себя со стороны. Зеркала в доме не было, а ушат, в котором я умывался, был слишком мелок, чтобы на поверхности воды появлялось отражение. Внимательно, стараясь не упустить ни единой детали, я изучал свою новую внешность.
Лицо европейского типа, мужественное, открытое, располагающее к себе. Волосы — светлые. Глаза?
— Глаза — голубые, — откликнулась память.
В общем, образ эдакий одухотворенно-возвышенный и сплошь положительный. Вспомнилась фраза из «Семнадцати мгновений весны»: «Характер нордический, стойкий…»
Да уж! Не то что в прошлой жизни — пьяный мачо рязанского разлива.
В общем, с внешностью мне повезло…
5
Надо бы мне пойти прогуляться — подышать свежим воздухом.
Я натянул старые бриджи и оглянулся в поиске сапог.
— Упс! — Сапоги по непонятной причине отсутствовали. — Авдеич! Авде-е-и-ич!
— Туточки я, ваше благородие! — искомый персонаж нарисовался в дверном проеме.
— Авдеич, а сапоги-то мои где?
— Дык здеся все! Сей секунд! — Санитар извлек из кармана шаровар связку ключей на большом металлическом кольце. Подслеповато щурясь, выбрал нужный и направился к старому окованному железом сундуку, стоящему в ногах моей кровати. Открыл замок, приподнял массивную крышку: — Извольте, ваше благородие!
— Спасибо! — Я подошел ближе и заглянул в сундук. Все на месте. Наклонился и стал по очереди вынимать вещи — сапоги, бриджи, китель, фуражку, скатку, ремень с кобурой и шашку.
Н-да… Доктор был абсолютно прав, сказав, что обмундирование пришло в негодность. Китель изорван. Один погон болтается на пуговке, второй вообще отсутствует. Левый рукав — лохмотья. Левая пола кителя вместе с карманом оторвана начисто. Обратив внимание на заметную припухлость нагрудных карманов, я хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно же! Документы!
Так! Тут у нас офицерская книжка, простенькая, заполненная от руки.
Посмотрим… «Фон Аш Александр Александрович. Рожден января 28 числа 1899 года. Роду дворянского, достоинства баронского…» — бла-бла-бла.
О! Тут еще какой-то листочек вложен. «Предписание. Явиться в расположение Московского 8-го гренадерского полка для дальнейшего прохождения службы». Тоже понятно.
А здесь у нас что? В другом кармане обнаружилась фотография на толстом картоне — мама. Снимок оттуда же — с Малой Бронной. Вместе с фото иконка в деревянной оправке — Богородица, на обороте крестик и надпись «Спаси и сохрани». Засунув все под подушку, я продолжил осмотр.
Бриджи зияют многочисленными прорехами. Левая штанина разодрана по шву сверху донизу. Взяв скатку, я увидел, что она буквально разрезана пополам — видимо, крупным осколком. По спине пробежал неприятный холодок. Чудом уцелел, господин прапорщик. Еще бы чуть-чуть — и хана…
Не пострадали только фуражка и сапоги. Ремень с кобурой из кожи желто-коричневого цвета тоже выглядел нормально. А вот ножны шашки смотрелись так, будто по ним прошлись наждачкой.
Присев к столу, я раскрыл кобуру и достал револьвер. То, что это изделие братьев Наган, сомнений не вызывало. Характерная форма рукояти, рамки, спицы курка. Только вот массивнее привычного мне образца. На вороненой рамке клеймо: двуглавый орел и надпись «Императорскiй Тульскiй оружейный заводъ. 1912 г.». Чуть ниже — пятизначный серийный номер. На стволе — другая надпись: «Наганъ М1906 кал. 4 л.» — модель девятьсот шестого года, калибр четыре линии.
Моторная память — великая вещь! Руки сами все сделали — открыли защелку, откинули влево шестизарядный барабан. [12]Сдвинули штифт экстрактора назад, вытряхивая патроны на стол.
Не знаю зачем, посмотрев на свет через каморы револьверного барабана, я щелчком поставил его на место.
Знатная пушечка, однако. Примерился и нажал на спусковой крючок — самовзводом пошло туговато. Сухо щелкнул курок. Потом, взведя курок большим пальцем, попробовал еще раз. Ага, так гораздо лучше. Что ж, если по надежности он своему прародителю не уступит, то по убойной силе явно превзойдет.
Пару раз крутанув револьвер на пальце, зарядил оружие и убрал в кобуру.
В принципе мне приходилось иметь дело с наганом советского образца выпуска 28-го года. Он попал ко мне в Чечне зимой 1995-го. В нашу засаду угодила группа боевиков, пытавшаяся просочиться в занятый нашими войсками поселок через лесопосадки.
Наган вместе с кобурой я снял с пояса убитого чеченца — немолодого бородатого мужика в пижонской папахе. Вот тогда-то я и рассмотрел легендарное оружие как следует. Мы даже постреляли из него по банкам и бутылкам, пока не закончились найденные в карманах «горца» патроны. Наган потом сменял за ненадобностью «контрабасу» [13]из инженерной разведки — на три бутылки водки.
На очереди — шашка. Особенно она меня не заинтересовала — обычная драгунка. Выдвинул из ножен клинок, прочитал надпись «За веру, Царя и Отечество!» да и задвинул обратно — пора и честь знать.
Сложил вещи обратно в сундук — мало ли как у них тут с отчетностью. Шашку повесил на спинку кровати, ремень с кобурой убрал под подушку.
Намотал портянки, натянул вычищенные до блеска сапоги. Встал, притопнул, проверяя, как сидит обувь.
— Э-эх! — потянувшись всем телом, вышел в узкий темный коридор. Авдеич куда-то запропастился, поэтому я двинулся дальше — на улицу, по пути едва не споткнувшись о стоящее прямо у дверей ведро.
На высоком крыльце не обнаружилось никого, кроме пушистой полосатой кошки. Она дремала на перилах, нежась в лучах предполуденного солнца. Я встал рядом и осмотрел окрестности.
11
Введен в строй 1 августа 1905 г. Эскадренный миноносец типа «Финн» — строились в 1904–1906 гг. для Российского императорского флота на стапелях Сандвикского корабельного дока в Гельсингфорсе и на Путиловском заводе в Санкт-Петербурге. До 10 октября 1907 г. классифицировались как минные крейсеры. Всего было построено 4 корабля этого типа: «Финн», «Эмир Бухарский», «Москвитянин» и «Доброволец».
12
Фирма братьев Наган действительно выпустила в 1910 г. револьвер с откидным барабаном, но без обтюрации, ибо патент на нее принадлежал Российской империи. Револьвер с обтюрацией и откидным барабаном был предложен для производства в России, но Главное артиллерийское управление это предложение отклонило.