Конец второй серии. Громко и тревожно бьет барабан.
Еще громче бьет барабан. Дверь со скрипом растворяется все шире и шире. Шлепая тапочками, входит квартирная хозяйка Харитоновна. С виду она женщина простодушная. Но разве бывают простодушными женщины, сдающие комнаты жильцам? Никогда! Холмов знает это и держится настороже.
Друзья задолжали за три месяца, поэтому Харитоновна держится с убийственной вежливостью.
— Мистер Холмов, — говорит она с интонациями пятилетней девочки. — Кто, интересно знать, будет за вас в прихожей прибираться? Конан-Дойль? Вечно насвинячат, как черти…
— Ваксин все уберет, — с готовностью отвечает Холмов. — Слышишь, Ваксин, твоя очередь! Кстати, Лукерья Никитична, вы ничего такого не слыхали насчет пропажи воды? Что об этим говорят в городе?
— Дадут пятнадцатого, точно! — отвечает старушка. — Точно!
Ваксин застывает посреди комнаты с веником в руках и ошеломленно смотрит на Холмова.
— Верно, пятнадцатого, — снисходительно говорит Холмов. — Но позвольте, откуда у вас такие данные?
— Так объявление же висит на подъезде! В связи с ремонтом теплотрассы и все такое… Обещают пятого, протянут, как всегда, дней с десяток, — вот вам и данные!
Ваксин, пораженный умозаключением, разевает рот до последней возможности. Холмов оглушительно хохочет над ним. Харитоновна гордо удаляется.
…Осенний вечер. Друзья сидят возле электрообогревателя «Луч» и смотрят бокс. Из-за спинки дивана видны только их головы.
— Послушайте, Холмов! — восклицает вдруг Ваксин. — А как же волосок? Помните, белый, кошачий, таинственный?..
— Ах, милай, — вздыхает Шурик Холмов — Вы никак не можете овладеть моим методом. Ну сами подумайте, как нам без этого несчастного волоска растянуть фильм еще серий на шесть? Поняли, мои шор ами? Эх, вы…
Соревнования по боксу кончаются, и на экране медицинская передача «Берегите зубы!» За окнами таинственно мелькают огоньки проходящих троллейбусов. Конец третьей серии. Впереди еще много, много…
Место у окна
Эраст Карпович ехал в трамвае. Рядом, на сиденье у окна, покачивался молодой пассажир. Эраст Карпович долго наблюдал за ним, потом наклонился и тихо, доброжелательно спросил:
— Послушайте, молодой человек, вы что, действительно так думаете?
— Это вы мне, папаша? — удивился пассажир.
— Вам, вам… Да не смотрите на меня так, скажите только: да или нет. Не стесняйтесь. Не надо этих штук.
— Не пойму, вы о чем? Чего вы?
— Не прикидывайтесь простачком, милейший, — уже в полный голос сурово сказал Эраст Карпович. — Вы прекрасно поняли мой вопрос. «Чего»…
Молодой пассажир пожал плечами и не ответил.
— Ну так, ладненько… — усмехнулся Эраст Карпович и оглядел пассажиров. Как говорил один мой бывший заместитель, повторяю для идиотов. Вы в самом деле, действительно, всерьез так думаете?
— Да в чем дело-то, папаша, в чем?!
— А в том, что стыдно, гражданин! Вот сейчас, только что, вы столь внимательно глазели в окно и думали о… Чего уж там! — Эраст Карпович махнул рукой. — Вы отлично знаете, о чем думали. Стыд вам и срам!
Молодой пассажир несколько смутился.
— А вам-то откуда известно, о чем я думал? Мысли читаете, да?
— Это не важно, — ответил великолепный Эраст Карпович. — Это абсолютно не важно. И давайте не язвите тут. Мы с вами оба знаем, о чем вы размышляли, отвернувшись ото всех к окну. Ничего хорошего в мыслях ваших я не нахожу, да-с! Очень некрасиво!
— Да я не думал ни о чем таком! — закричал молодой пассажир.
— Нет, именно думали, думали! Признайтесь, вот признайтесь перед всеми, что это крайне скверные, даже неприличные мысли. Имейте смелость!
— Я вообще ни о чем не думал, — заявил молодой человек. — Я просто смотрел в окно.
— Ни о чем не думают только идиоты, — веско сказал Эраст Карпович, и пассажиры засмеялись. — Следовательно, милейший, одно из двух: либо вы идиот (во что легко поверить), либо думали о гадких вещах. Признавайтесь! И пусть все пассажиры, вся общественность трамвая будет в курсе ваших грязненьких делишек!
Молодой человек страшно покраснел, сорвался с места и под насмешливыми взглядами пассажиров спрыгнул на ближайшей остановке.
Эраст Карпович проводил его печальным взором и посмотрел на часы:
— Э-хэ-хэх, молодежь, зелень желторотая… Сквозняки в головах, а туда же… — И уселся на освободившееся место у окна.
Эраст Карпович был не очень доволен собой.
«Десять минут прошло. Обычно уже на четвертой пробкой из вагона вылетали. Старею, что ли?»
«Литературная газета»
Эраст Карпович отдыхал на скамейке в парке. Рядом сидел незнакомый пенсионер и читал газету. Отдохнув минут пять, Эраст Карпович пошел было домой, но вспомнил, что забыл свою газету. Он быстро вернулся и посмотрел на скамейку. Газеты не было. Эраст Карпович заглянул под скамейку — и там не было. И за скамейкой тоже. И в урне. Эраст Карпович расстроился и крякнул.
— Вы что-нибудь потеряли? — осведомился пенсионер, отрываясь от чтения.
— Представьте, на минутку буквально оставил газету, а теперь найти не могу, — с досадой ответил Эраст Карпович.
— А может, вы ее в портфель случайно положили? Эраст Карпович расстегнул портфель и хорошенько в нем порылся.
— Мет, нету. Все на месте — и «Труд», и «Россия», и «Совсибирь». Даже «Гудок» и «Водный транспорт» с «Воздушным» тут. А «Литературная газета» пропала…
— Здесь после вас никто не сидел и не проходил, — заметил пенсионер. — Странно.
— Действительно странно, — сказал Эраст Карпович и внимательно посмотрел на пенсионера.
Пенсионер держал в руках «Литературную газету»!
— И даже очень странно, — продолжал Эраст Карпович, усаживаясь на скамейку. — Ветра, вроде, нет… Никто не проходил… А вот поди ж ты!
Эраст Карпович помолчал немного и заметил тоненьким, невинным голосом:
— У вас, я гляжу, тоже «Литературная газета»…
— Она самая, — отозвался пенсионер. — Любопытные вещи пишут, знаете ли.
— Очень любопытные, — согласился Эраст Карпович и произнес как бы в пространство (в пьесах это называется репликой в сторону):
— И уголочек тоже вот оторван. Как у моей… Пенсионер ни слова не ответил, только нервно перевернул страницу.
— Что и говорить, бывают в жизни совпадения, — продолжал подавать реплики Эраст Карпович. — Это все почтальоны виноваты. Им ведь лишь бы в ящик засунуть, а там хоть трава не расти! Вечно изомнут, изорвут… Я-то ведь выписываю «Литературную газету». Такие дела, мда-с…
— Я тоже выписываю, — глухо произнес пенсионер. — Десятый год уже…
— Ну да, ну да… Выписываю, значит. А номер квартиры моей — сто сорок восемь. Шестой этаж. Окна на юг. У вас-то какой номерочек помечен, в газетке? Позвольте полюбопытствовать…
Эраст Карпович быстро заглянул на первую страницу и усмехнулся:
— О, да у вас тоже «148» стоит. Как па моей…
— Но я живу в сто сорок восьмой! — запротестовал пенсионер.
— Ну да, ну да… Скажите на милость, какие совпадения случаются! И уголок оборван, и номер квартиры совпал. А, простите, этаж тоже, наверное, шестой, да? И окна на юг?..
— Вы хотите сказать, я у вас газету увел? — возмутился пенсионер.
— Что вы, что вы! — возразил Эраст Карпович. — Зачем же гак? «Увел»… Словечко-то выбрали… Увел, украл, стибрил, слямзил… Вы еще ска/ките: спер! Не-ет, я так просто… Совпадения отмечаю. Была газетка, лежала — не мешала никому. А теперь и тю-тю… Главное ведь, уголочек вот так же неровно оборван!..
— Да подавитесь вы этой «литературкой»! — закричал пенсионер, швырнул номер на скамейку и ушел, возмущенно пыхтя.
Довольный Эраст Карпович немедленно положил газету в портфель.
— Так-то оно лучше… Не понравилось ему, ишь ты! Грозный какой…