Зигги бросается к Вигго, и в её глазах полыхает адский огонь.
— Стоять, — я обнимаю её, заставляя остановиться.
— Я сейчас очень зла, Себастьян, — бормочет она мне в плечо, и её тело напрягается в моих объятиях.
Я нежно поглаживаю её по спине круговыми движениями.
— Знаю. Но мы хорошо поговорили.
— Он поставил меня на место, — говорит Вигго. — Весьма ловко.
Зигги вырывается из моих объятий и свирепо смотрит на Вигго.
— Я всё равно буду щекотать тебя, пока ты не описаешься.
Он уныло вздыхает.
— Я не собираюсь лгать и говорить, что с нетерпением жду этого, но я принимаю свою судьбу.
Зигги оборачивается и смотрит на своих братьев, которые явно пытались её остановить.
— Больше так не делайте. Не вставайте между мной и человеком, которого я… — она закрывает рот, её щёки розовеют. — Вы поняли, что я имею в виду.
Они серьёзно кивают.
Зигги топает ногой, и её лицо вспыхивает.
— Мне это чертовски надоело. Хватит со мной нянчиться. Любите меня, но, пожалуйста, умейте видеть меня такой, какая я есть. Взрослая женщина, которая может делать свой выбор. И я. Выбираю. Его. Целиком и полностью. Ясно?
Они все улыбаются. Зигги ошеломлённо моргает.
— Это… не тот ответ, которого я ожидала. Что происходит?
— Зигги, — я беру её за руку и сжимаю. Нежно переплетаю наши пальцы. — Давай прогуляемся. Что скажешь?
Глава 31. Зигги
Плейлист: Brennan Lynch — Snow On The Beach
Себастьян мягко тянет меня за собой. Я в последний раз оглядываюсь через плечо на своих братьев и озадаченно смотрю, как они улыбаются, затем поворачиваются и идут в направлении дома Акселя.
Развернувшись обратно, я следую за Себастьяном, крепко держа его за руку, и наши пальцы переплетаются. Мой взгляд скользит по нему, и у меня внутри всё переворачивается. На нём те же поношенные джинсы, что и в тот вечер, когда он пришёл ко мне домой, и мы ели торт на его террасе, и моя любимая из его мягких футболок, серебристо-серая, которую я хотела украсть с тех пор, как впервые увидела его в ней, но тогда это лишило бы меня удовольствия видеть его в ней.
Повернув налево, Себастьян выводит меня на главную пешую тропу, прямо к дереву.
К моему дереву.
Чьи цветы кружатся в воздухе, и маленькие, белые, как снежинки, лепестки ложатся кремовым ковром к нашим ногам. Я прикусываю губу, сопротивляясь ему, пытаясь остановить его.
Внезапно мне становится очень, очень страшно.
Я больше не чувствую себя большой и храброй Зигги 2.0.
Что, если он не повернётся и не посмотрит на меня под моим деревом по той причине, по которой я этого хочу? Что, если за то время, в котором он нуждался, Себастьян понял, что отношения между нами — это не то, на что он способен, не то, чего он хочет?
«Доверяй ему, Зигги. Верь в него. Как ты всегда верила».
Себастьян смотрит на меня, нахмурив брови и наклонив голову, затем подходит ближе, скользя ладонью по моей руке, и обхватывает мой локоть.
— Иди сюда, Сигрид.
Я сильнее прикусываю губу, стараясь дышать ровно.
— Мне страшно.
— Я знаю, — он мягко улыбается, проводя другой рукой по моей спине, и пристально смотрит на меня, удерживая мой взгляд. — Я тоже весьма напуган.
— Ты… — мой голос срывается. Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю. — Тоже напуган?
Он кивает.
— Я был «весьма напуган» с того дня, как увидел тебя.
— С того дня, как ты увидел меня?
— О, да. Когда Рен пригласил меня к себе в первый раз, ты была там, у него дома — ну, ты была на пляже прямо за домом, играла в мяч с этой демонической собакой.
— Моя щенячья племянница — не демоническая собака. Следи за своим языком.
Себастьян усмехается.
— Ты бросала мяч Пацце. Ветер трепал твои волосы. И то, как ты улыбалась, когда присела рядом с ней на песок, а потом рассмеялась, когда она сбила тебя с ног, это просто… — он выдыхает, прижимая руку к сердцу. — Ударило меня. Прямо сюда. Поэтому, само собой, с того момента я избегал тебя любой ценой.
Я пристально смотрю на него.
— Ты… делал это нарочно?
Он подходит ближе, касаясь костяшками пальцев моей щеки.
— Очень даже нарочно. И я довольно хорошо сдерживался пару лет, избегая тебя. Но безрезультатно. Я и представить себе не мог, какие неприязненные отношения связывают тебя с нижним бельём, и как чертовски хорошо ты умеешь взламывать чужие дома и проникать в них. Не успел я опомниться, как ты столь основательно заполонила мои сны, что я отправился в безумную ночную поездку, просто чтобы сбежать от тебя, и разбил свою чёртову машину. Потом, когда я дулся на ту жалкую жизнь, которую сам себе устроил, ты ворвалась в мой дом, ворвалась в мою жизнь, и, Господи, Зигги, каждое мгновение, что я знал тебя — это лучшее, что когда-либо случалось со мной.