— Я сказала много матерных слов и выпустила кое-какие подавляемые чувства. Я ещё не переварила всё это, но просто знаю, что приятно было это выпустить.
Рен медленно кивает.
— Понятно. То есть… это, типа, партнёрское занятие? Ну знаешь, где вы делаете позы вместе?
— Да. Ну, вроде как. Мы выполняли одну и ту же последовательность лицом друг к другу. Это была «поддерживающая практика», как выразился Юваль.
Рен тихонько мычит, прикусывая губу, совсем как это делаю я, когда обдумываю что-то, и смотрит на песок и Паццу.
— Вы двое… планируете это повторить?
Я киваю, делая глоток кофе.
— Ага, в эту среду как раз. А почему ты спрашиваешь?
Между нами растягивается небольшая пауза молчания, только пальцы Рена постукивают по подлокотникам шезлонга. Его лоб хмурится.
— Просто интересно.
Глава 12. Себастьян
Плейлист: Dermot Kennedy — Outnumbered
У меня пи**ец как болит живот, и я говорю себе, что это нервозность. Потому что впервые за мою карьеру я реально посещаю один из сопливо-пушистых хорошеньких мероприятий по сбору средств, проводимых нашей командой, и я делаю это будучи трезвым как святой.
Дело не в том, что я не люблю своих товарищей по команде, и не в том, что я не поддерживаю сбор денег на изучение рака у детей. Люблю, поддерживаю. Нет, я не обнимаюсь и не общаюсь с ними, но мы нормально ладим; и втайне я слежу за тем, чтобы хорошая часть моего дохода направлялась на разные филантропические цели… просто я прикладываю усилия для того, чтобы это дерьмо не просочилось.
Потому что если бы я регулярно показывался на таких мероприятиях, если бы я публично сообщал, куда направляются мои деньги, это сместило бы мой подлый имидж в опасно позитивную территорию. А я не могу этого допустить, когда каждый способ налажать показывает моему отчиму, что мне насрать на его неодобрение, и унижает моего отца, который бросил нас с матерью и обладает собственным хоккейным наследием, которое я намереваюсь как можно сильнее запятнать ассоциациями с его никудышным сыном.
Таким был мой план на протяжении многих лет, и я его придерживался. Ну, до недавнего времени, когда понял, что это может стоить мне хоккея. И теперь возникло это странное отклонение, где я слегка выкапываю себя из намеренно вырытой ямы, ровно настолько, чтобы моё место в команде снова стало прочным, а моя хватка на хоккее стала безопасной и надёжной.
Моё появление на этом благотворительном мероприятии команды, нашей ежегодной Роликовой Гонки ради Исследования Детских Видов Рака, должно существенно улучшить мой образ в глазах руководства «Кингз», а Зигги получит свои пять минут славы на мероприятии, затем сможет немного оторваться на последующей вечеринке у Тайлера. Всё идеально подходит для наших целей. И всё же у меня странное чувство, что всё пойдёт не по плану.
Заканчивая застёгивать рубашку, я изучаю свою внешность, убеждаюсь, что всё на своих местах — серебряные цепочки, которые я всегда ношу, все пуговицы рубашки правильно застёгнуты, рукава закатаны до локтей.
Стоя перед зеркалом, я ещё немного вожусь с волосами, опять поправляю воротник рубашки. Изучаю края щетины, которую я подбрил на шее, чтобы всё выглядело опрятно.
Весёлое насвистывание «You’re So Vain» (Ты такой тщеславный, — прим) внезапным эхом раздаётся по моей ванной, и я дёргаюсь. Слава Богу, я уже не держу бритву у шеи, потому что тогда рисковал бы перерезать себе горло.
Я разворачиваюсь, и моё сердце гулко стучит от удивления.
А потом моё сердце гулко стучит по совершенно иным причинам.
Зигги стоит в дверном проёме. Чёрный комбинезон на лямочках, бесконечно длинные ноги, радужные высокие кроссовки Nikes. На ней красочные висящие серёжки-кисточки, которые тихонько позвякивают, когда она подходит ближе.
Господи Иисусе, она великолепна.
— Стучать тебя не учили? — слова вырываются у меня хрипло и нетвёрдо.
Зигги смотрит на меня, и её щёки становятся все розовее, когда она прикусывает губу и пожимает плечами.
— Зачем стучать, если я знаю, как попасть внутрь?
Я отрываю взгляд, потому что не могу смотреть на неё больше ни секунды.
— Базовое уважение к частной собственности. Пошли. Мы опоздаем, если не выедем в ближайшее время.
Я проскальзываю мимо Зигги, оставив её позади, и иду через свою спальню к комоду, откуда беру бумажник, ключ от Порш Кайен, который держал при себе для неё, поскольку в прошлый раз ей, похоже, было комфортно за рулём.
Даже когда я убедился, что взял всё необходимое, Зигги до сих пор тихая. Слишком тихая. Повернувшись, я вижу, что она стоит в моей ванной и смотрит на своё отражение широко раскрытыми глазами.