Забеспокоившись, я иду в её сторону и останавливаюсь прямо позади неё.
Наши взгляды встречаются в зеркале. Её грудь приподнимается от медленного глубокого вдоха, словно она старается успокоиться. Сипло сглатывает. Затем я это чувствую… она дрожит.
Это подобно тому моменту в закусочной, когда я видел, как она стиснула меню до побеления костяшек пальцев, и понял, что что-то всерьёз не так. Вот только сейчас намного хуже. Теперь я знаю, что её пугает, что заставляет её натужно дышать, застывать в страхе.
Это случается прежде, чем я успеваю это переварить — моё тело подходит ближе. Мои руки ложатся на её плечи, и в мои ладони просачивается тепло. Я мягко сжимаю и чувствую, как её плечи опускаются, из осанки уходит напряжение.
Меня накрывает приливом облегчения от осознания, что это помогло. Будучи уже зависимым, я гонюсь за новой дозой — провожу ладонями вниз по её рукам, по тёплой, мягкой как сатин коже, и сжимаю её предплечья. Её кулаки разжимаются, пальцы расслабляются.
Меня захлёстывает очередная волна облегчения при виде того, как это успокаивает её, и убеждает меня, что я могу продолжать. Даже если и не стоит. Я знаю, что не стоит этого делать. Я не заслуживаю прикасаться к ней, утешать её, предлагать ей что-то из себя. Но я эгоистичный и жадный, и я хочу этот момент, чтобы знать, что даже во всей своей незаслуженности я могу дать ей это.
Наши взгляды не отрываются друг от друга, когда я опускаю ладони ниже, и наши кисти встречаются, а пальцы переплетаются. Её глаза закрываются. Её голова прислоняется к моему подбородку.
Я смотрю, потому что это безопасно, пока её глаза закрыты — впитываю малейшие детали, веснушки на носу, щеках и горле, мягкие клубничные завитки волос на висках, вьющиеся возле ушей. Тёмные, рыжевато-каштановые основания ресниц, заканчивающиеся золотистыми кончиками.
Я никогда не был так близок к чему-то столь неописуемо хорошему. Я никогда не хотел быть достойным этого.
И я никогда не буду. Я не буду даже пытаться, рискуя потерпеть провал с кем-то вроде Зигги, которая буквально за неделю показала мне, как глубоко она чувствует, и как глубоко это ранит, если я её разочарую. А я её разочарую.
Я не способен на всё, чего она заслуживает. Но может, я способен на… что-то малое. Может, я мог бы заслужить место её настоящего друга, кого-то, кому повезло существовать на её орбите, но не подбираться слишком разрушительно близко..
Когда её ладони крепче сжимают мои, а уголки губ поднимаются в мягкой улыбке, я испытываю слабую, отчаянную надежду, что эта мечта, которую я себе позволил, может стать реальностью. Что я в кои-то веки могу получить что-то хорошее и сам тоже быть способным на что-то хорошее. Просто ради шанса получить кусочек Зигги.
— Спасибо, — шепчет она.
Я сжимаю её пальцы в ответ, затем заставляю себя отпустить их.
— Не благодари меня.
Её веки с трепетом поднимаются. Она поднимает голову, прислонённую к моему подбородку, и с любопытством склоняет набок.
— Почему нет?
Кончики моих пальцев снова находят её, танцуют по её пальцам — одно последнее, беглое потакание себе.
— Я не хочу получать благодарность, будто оказал тебе какую-то услугу.
Она морщит нос.
— Но это так. Ты помог мне почувствовать себя спокойнее.
Освободив прядь её волос, которая застряла под лямкой комбинезона, я избегаю её глаз.
— Просто позволь мне делать такие вещи, зная, что я хочу это сделать, и что я совершил много дерьмового в жизни, а то немногое хорошее — ну, это меньшее, что я могу сделать, особенно когда это для тебя.
Её непонимающее выражение сгущается.
— Себ…
— Сигрид, — я сжимаю её ладонь и мягко веду через мою спальню. Я держусь спиной к кровати, делая всё возможное, чтобы контролировать свои мысли. Я не собираюсь думать о том, как всё ощущалось, когда мы в тот раз у неё дома упали на кровать, и я почувствовал её, тёплую и прильнувшую ко мне. Я не буду поддаваться фантазии о том, как повалил бы её на кровать, как потянул бы на себя, пока она не упала, тяжело приземлившись бёдрами на меня, как её густые длинные волосы стали бы рыжеватой завесой от всего мира, как остались бы только её руки и мои, встретившиеся губы, ласкающие языки, сначала медленные движения наших тел, а потом быстрые, изнывающие и голодные.
Зигги не помогает делу. Она смотрит на мою кровать и краснеет. Её глаза распахиваются шире, когда она замечает вибратор для простаты, который я нечаянно оставил на тумбочке после попыток сбросить напряжение, от которого я как будто не могу избавиться.