— Медведь. Обычный, бурый. Парень нелюдимый, но верный. Ума, конечно, небольшого, но силушкой не обижен. Его давно в охрану зовут, а он вот в швейцарах застрял. Но в академию-то я его вытянул, с нами едет. Ты уж привлекай его, если куда потребуется, авось сгодится. Да и тебе, после моей протекции, ни в чем не откажет. Матушка его, Пелагея, уж больно сокрушается: единственный сынок, а стоит, двери подпирает…
Теофас сокрушенно покачал головой.
— Я сама еще не очень представляю, что меня ожидает. Вряд ли я вправе что-либо обещать.
— А ты не обещай, — лукаво прищурился старичок. — Просто не забывай про нас. Твой дар, моя хитрость, мудрость Тинаиды и сила Потапа многое могут. Чувствую…
— Спасибо, — еще раз поблагодарила кавалера кикиморы.
Ох, не прост этот гоблин, совсем непрост. Но его симпатия ко мне выглядела искренней, что не могло не радовать.
Стоило оказаться на улице и немного отойти от «Граней миров», как телефон пиликнул, оповещая, что связь снова доступна, и меня усиленно разыскивают. Посмотрев на экран, обнаружила несколько пропущенных от Зиминой. Звонки чередовались с сообщениями. Наташка настойчиво предлагала увидеться в нашем кафе. Я принюхалась к сумке и, решив, что запах уже несколько выветрился, направилась на встречу с подругой.
Она сидела за тем же столиком, что и раньше, в тот день, когда показывала мне роковое объявление. Неужели это было лишь вчера? А казалось, что все это произошло очень-очень давно, в какой-то прошлой жизни.
Увидев меня, Наташка подскочила, и глаза ее лихорадочно заблестели.
— Дуся, — почему-то зашептала она, хотя вокруг не было ни души. Даже официант скрылся за дверью с надписью «Служебный вход». — Дусь, скажи, ты прошла?
На выразительном лице Зиминой, сменяя друг друга, отражались надежда, любопытство и нетерпение. Так и подмывало потянуть время, чтобы подзадорить ее, но я не стала этого делать, просто улыбнулась в ответ.
— Прошла, — кивнула утвердительно, и Наташка с восторженным победным возгласом бросилась мне на шею.
— Воронцова, миленькая моя! Я знала, знала, что ты такая же, как я.
— Такая же, это какая?
Я осторожно высвободилась из крепких объятий.
— Паранормальная, — доверительно сообщили мне. — Ты садись… садись. Я уже кофеек заказала и пироженки.
— Шикуешь?
— Так отметить надо. Новый начальник очень кстати аванс выписал, грех не пошиковать, — просияла подруга. — Тем более, завтра отбываем на учебу, куда-то очень далеко. Там даже связи нет и звонки по расписанию. В общем, да здравствуют романтика и приключения!
Значит, Зимина не только со своим начальством познакомилась, но уже и аванс вытребовать успела? Надо же… Все же умеет Наталья пробиться в этой жизни. Не везет ей, конечно, но ведь не отчаивается. Если к цели не получается бежать — ползет, или хотя бы лежит в ее направлении. Такая настойчивость рано или поздно обязательно окупится. В душе я искренне желала подруге счастья, пусть и не все ее методы достижения желаемого результата одобряла.
Молоденькая официантка поставила на стол чашки, блюдо с изумительными пирожными и тихо удалилась. Розовоглазый вчерашний официант или не работал сегодня, или благоразумно решил не показываться, посетителей почти не было, так что нашему разговору никто не мешал.
Наташка выслушала мой краткий отчет о беседе с Арвен и встрече с Тигром, задумчиво покивала, обвела взглядом пустое кафе, словно еще раз убеждаясь, что нас никто не подслушивает, а потом заговорщицки зашептала:
— Помнишь, я всегда говорила тебе, что мой отец — козел?
Я чуть не подавилась так не вовремя отпитым кофе.
Дело в том, что Зимину, как, собственно, и меня, отец бросил еще в раннем детстве. Но, в отличие от моей, ее мама не прививала дочери любовь и уважение к родителю, а если и упоминала его, то предпочитала наделять красочными, не всегда цензурными эпитетами, которые, повзрослев, переняла и Наталья. «Козел» — было одним из самых часто повторяющихся и безобидных определений.
— Нат, все же не стоит… — осторожно начала я, предпочитая о родителях, какими бы они ни были, говорить уважительно или, по крайней мере, нейтрально.
— Да я сейчас вовсе не об этом, — даже не дослушав, отмахнулась подруга. Она давно знала все мои аргументы и даже сама, при желании, могла их повторить.
— А о чем?
— О том, что я таки оказалась права.
Наташка многозначительно замолчала, выдерживая театральную паузу. Для пущего эффекта.