– Приехали, Весна. – Тихо произносит Костя, паркуясь возле моего подъезда.
В салон заглядывает луна. Серебристая предательница с головой выдает мое волнение. Духин беспрепятственно замечает нездоровый блеск в глазах и пунцовый цвет моих щек. – С тобой все хорошо? Может, проводить? Я провожу! – не дождавшись ответа, произносит он. Распахивает дверь и выходит из машины.
Мы заходим в освещенный подъезд. Костя оглядывается, ища возможную опасность, вызывает лифт и, лишь когда его двери раздвигаются, бросает напоследок:
– Пока, Вёська. Собирай вещи для поездки в деревню.
– Пока… – только и могу выдавить я.
Темнота лестничной площадки обнимает плечи, в нос забиваются запахи сырости и свежей еды. Кажется, аромат источает моя квартира! Неужели, Илья учится готовить? Старается быть хорошим мужем и отцом Алешке, а я… Распутница, предательница, неблагодарная обманщица! Тихонько вхожу в квартиру, слыша голоса, раздающиеся из кухни. Джерри виляет хвостиком, а потом снова ложится в собачью постель.
– Ешь, давай. Я тебе не мать, сюсюкать с тобой не буду.
Что это с ним? Нутро обдает неприятным холодом. Глубоко вздыхаю и сбрасываю туфельки. Пробираюсь по коридору на цыпочках, желая сделать близким сюрприз.
– Привет, – придаю голосу нарочитую веселость. И улыбку выдавливаю, скрывая за ней вину.
– Мамуля! – Алешка вскакивает с места и крепко меня обнимает. Странный, какой-то испуганный. Меня вмиг заполняет тревога – что случилось в мое отсутствие? И что значили раздраженные слова Ильи?
Илья моет посуду и на мое приветствие коротко кивает. Отмечаю чудовищное напряжение, забившееся в его мышцы. Кажется, тронь его – взорвется!
– Илюша, привет. – Все-таки касаюсь его плеча. Илья вздрагивает и отстраняется от меня. – Что-то случилось?
– Леша, иди в комнату. – Сухо бросает он и выключает чертов кран. – Где ты была, Весна? – он наскоро вытирает руки полотенцем, провожая взглядом убегающего Алешку.
– Я же сказала тебе по телефону. На Танюшку напали, и я…
– Опять таскалась со своим… С этим…
– Да что на тебя нашло? Я, между прочим, главный свидетель. Меня Бурьянов допрашивал, меня… Да как ты вообще говорить можешь в таком тоне? – взрываюсь я.
– Тогда пошли в спальню, Весна? – хрипло произносит Илья. Ощутимо сжимает мои запястья и тянет в комнату.
– Отпусти меня, Илья! Что на тебя нашло? – вырываюсь, морщась от боли. – Алешка дома. Что ты задумал?
– Ты спишь с ним? – голос Ильи бьет как кнут. – Поэтому больше не пускаешь меня в свою постель?
– Не мели чушь! Костя женат и счастлив в браке. Они с Машей детей планируют. С чего ты взял…
– Тогда, почему? – надломлено произносит он. Тянется, чтобы обнять, но я мгновенно отшатываюсь. Мое тело отшатывается… Вздрагивает, как от ожога, боясь запятнать себя чужими руками. Как будто решает за меня, кому будет принадлежать… Предает, выдает с головой, подставляет… Черт.
– Прости, Илюша. Я не робот, чтобы вот так… После такого потрясения. Танюшку увезли в больницу, она только пришла в себя. Ничего не помнит, плачет. Жалко, что ты меня совсем не понимаешь. – Растерянно качаю головой. – И ведешь себя, как обиженный мальчик.
– Я мужчина, Весна. Тот, кто поддержал тебя в трудную минуту, протянул руку помощи, вытащил из этой… каши, в которой ты варилась. Но, стоило появиться Духину, ты все забыла, – Илья некрасиво ухмыляется. – Распушила перья, как… Как…
– Договаривай.
– Как последняя шлюха, – цедит он. – Да. Думаешь, я не знаю, что ты целовалась с ним в подворотне? Забыла, куда балкон из твоей спальни выходит?
Что? Неужели, правда видел? И промолчал… Копил в себе обиду, боль, все это дерьмо, чтобы в самый неподходящий момент выпустить?
– Илья, да что ты…
Щеку обжигает звонкая пощечина. Я вздрагиваю, скованная по рукам и ногам страхом и жгучим разочарованием. Глаза застилает пелена слез, силуэт Ильи размывается, сливается с очертаниями кухни, а потом исчезает… Он ударил меня. Вот так – трусливо, гадко… Шаги Ильи стихают в прихожей. Он молча одевается, звенит ключами, роняет металлическую ложку для обуви, чертыхается. А потом дверь захлопывается, отрезая меня от прошлого… Не прощу. Никогда не прощу ему этого. В кухню забегает Алешка. Обнимает меня, целует, вытирает с пылающей щеки слезы…