За неделю до получения этого письма, в моё вымученное новое существование ворвалось безобразное чудовище по имени «прежде». Как незваный гость, явившийся в дом, чтобы оставить на белоснежном полу грязные следы. Как недобрая рука, разрывающая зазубренным ятаганом шёлк нового платья вместе с немощной плотью. Теперь же, в связи с полученной угрозой, этот случай перестал казаться простым совпадением. Как скрежет ногтей звучал незнакомый голос:
— Девушка, у вас всё в порядке?
Я зашла в довольно крупный книжный магазин в центре, чтобы потешить своё самолюбие. Недавно у меня вышла книга, и мне было приятно видеть её на полках новинок — её поиски превратились для меня в своеобразный квест. В тот, не побоюсь громкого слова, роковой день, с моим детищем произошёл забавный случай. Свою книгу я обнаружила в отделе «Эзотерика». Не знаю: то ли вышла банальная путаница, то ли кто-то просто решил пошутить, но это зрелище меня позабавило. Я усмехнулась и взяла книжку, чтобы отнести на законное место — в «Фэнтези». Но у полки с магическими руководствами случайно врезалась в кого-то. Незнакомец поднял на меня глаза, оглядел и задал этот вопрос. Простой, глупый вопрос. Вопрос слишком знакомый, чтобы не обратить на него внимания. Этот вопрос заставил меня сжаться в комок и против воли посмотреть на задавшего его человека.
Наши взгляды встретились. Совершенно незапоминающееся лицо — такое можно видеть тысячу раз на дню в толпе прохожих и не обратить на него ни малейшего внимания. Но глаза… В зрачке будто рождение сверхновой: всплеск воспоминаний, смятения и неподдельного ужаса. О, я желала видеть это, но подойдя вплотную, спасовала перед исполнившейся мечтой. Я выронила свою книгу. Бросила, чтобы убежать. Оставила с ним. Какую ошибку я совершила, ведь на обороте — моя фотография и биографическая справка. И вот теперь прямое следствие — я получаю это письмо, как одновременный пролог и эпилог ко всему, что со мной случилось и ещё может случиться.
Появился повод дать волю инстинкту самосохранения, вновь ощутить тот почти забытый неподдельный животных страх, во власти которого я пребывала в тот поворотный момент моей жизни, пять лет назад. И это всё из-за этого человека в магазине, задавшего простой вопрос, который положил конец моему перемирию с нормальным существованием. Есть беды, с которыми нужно справляться в одиночку, не втягивая непричастных к ним людей, попавших под горячую руку. Не судьба ли это, что прошлое ворвалось в мою жизнь, как только я переступила порог того места, где всё началось? Этот нарыв зрел долго. С семнадцати лет.
Семнадцать лет — это тот возраст, когда начинаешь осознавать себя по-новому, в отрыве от семьи и привычного окружения. Осознаёшь, что ты одинок по природе. Пришёл в мир один и уйдёшь тоже один. Как бы тебе не был близок кто-то, по сути, у тебя есть только ты сам. Тогда хочется узнать себя получше, несколько усовершенствовать, чтобы это внутреннее одиночество было хотя бы не таким скучным. Конечно, так я формулирую сейчас, а тогда всё чувствовалось иначе и осознавалось по-другому.
Итак, что бы я могла сказать себе пять лет назад, когда было положено начало цепи событий, приведшей к этому письму? Хочется крикнуть «ничего», отвернуться и просто отказаться вообще разговаривать с такой тупицей. Но себя в прошлом не переделать, как не выкинуть слов из песни. Бывают же песни, которыми можно описать просто всю жизнь. У меня есть такая — символичная «Welcome to my life». Песня из моего прошлого. Семнадцатилетняя я очень любила её. Кто бы мог подумать, что она останется со мной так надолго.
И всё же, глупая одиннадцатиклассница Ника (тогда я терпеть не могла своё полное имя и называлась только так), кажется, я слишком долго откладывала разговор с тобой. Я пыталась забыть тебя, отгородить от себя настоящей, придумать себе другую историю, другое прошлое, другую жизнь. Но встретиться снова нам придётся, как бы сложно это для меня не оказалось.
Как странно: я почти разучилась представлять тебя. Не помню ни твоей улыбки, ни манеры говорить — ты ведь так не похожа на меня! Все фотографии, предусмотрительно упрятанные мной поглубже в шкаф, оставлены здесь, в родительском доме, за много километров от моего «места временной прописки». Едва ли папа когда-нибудь откопает их, сдует пыль и, принявшись скрупулёзно рассматривать, растрогается и позвонит мне, чтобы я за ними приехала. Может быть, конечно, брат попытается задвинуть на дальнюю полку порцию очередной рухляди и, найдя потрепанные альбомы и коробки, решит, что их давно пора, если не выкинуть, то уж точно выслать мне. Думать о том, что где-то ещё хранятся крупицы моей прошлой жизни почти так же невыносимо, как осознавать, что и сама эта жизнь была. Я не верю в реинкарнацию, но никак иначе произошедшее со мной назвать язык не поворачивается — так кардинально всё изменилось, будто я с чистого листа начала.