Вот так я и живу без Славы. Как инвалид с фантомными конечностями.
Он — сын моей крёстной тёти Лизы (маминой лучшей подруги), в шутку называемый троюродным кузеном. В детстве мы постоянно спорили и ругались из-за всякой ерунды, я вечно таскала его игрушки, ломала всё, что он строил, ябедничала, когда он хулиганил… Эта вечная шуточная перепалка, наверное, так и не прекратилась, если бы не смерть мамы…
Мне было всего одиннадцать, и мой мир рухнул в одночасье. Несчастный случай… Описать боль этой потери просто невозможно. Тебя будто ударили по голове, вокруг тебя вакуум, сепия, разум отказывается верить в реальность происходящего, а с тобой остаётся лишь острое чувство оставленности, которое не проходит и в самой людной компании. Не знаю, что бы мы с папой и братом делали в то время без Славы и тёти Лизы. Мы бы просто не справились. Они заходили каждый день и буквально растрясали нас от этой летаргии, в которую мы впали. И пусть это было невозможно представить, но мы научились жить заново. Привыкли жить урезанной версией нашей семьи, без мамы — только папа, я и младший брат Серёжа. Привычка — страшная вещь, непобедимая, необходимая.
Была привычка: крепиться, радоваться сквозь зубы и никогда не плакать. Слава же сделал для меня из этой привычки вполне сносную жизнь, которую можно было бы даже назвать счастливой. Благодаря его заботе и участию (как не банальны эти слова, но другими его деятельность я описать не могу), мне удалось дожить несколько лет моего, так называемого, «детства» нормально, не хуже, чем прочие, и войти в подростковый возраст восторженным и мечтательным субъектом, то есть — обычной девочкой.
Разве могло что-то предвещать беду, когда жизнь вошла в колею, как казалось, раз и навсегда? Но беда случилась. Случилась несколько лет назад, а от её последствий мне приходится убегать и избавляться по сей день.
Сегодня это письмо разбередило ту рану, которую я старалась не трогать, тщетно уповая, что она пройдёт сама. Но она не исчезает. Возникает каждый раз, алея ещё ярче, чем казалось раньше. На старые проблемы наслаиваются всё новые, годы идут, а мой внутренний мир всё в таком же беспорядке. Нужно с этим бороться… Так, может быть, когда ты загнан в угол, пора повернуть назад?.. Посмотреть в заплаканные глаза прошлому, от которого всегда пыталась убежать.
Умный человек на моём месте прислушался бы к совету, адресованному ему таким красноречивым письмом. То есть залёг бы на дно и не совершал лишних телодвижений. Но я никогда не отличалась рассудительностью. Дело в том, что эта угроза для меня если не желанна, то уж точно ожидаема. Я надеялась, пять лет надеялась, что нечто подобное произойдёт. Я знала, что моя история не закончена.
На мой семнадцатый день рождения Слава подарил мне дневник — единственный, который я вела в жизни. Никогда не видела в них особого смыла, а в себе достаточной усидчивости, чтобы не забрасывать это дело. Но эта тетрадь с отвратительными цветочками на обложке, стала моей отдушиной в тот момент, когда жизнь приготовила очередное испытание. Я прекратила вести его так же резко, как и начала. Без всякого сожаления я оставила в родительской квартире всё, что хоть сколько-нибудь напоминало бы мне о прошлом, но с этой потрёпанной книжицей расстаться было труднее всего. Я никогда не перечитывала написанного там, просто решила, что эту часть меня нужно оставить пылиться среди прочих вещей, о которых я приказала себе забыть. В этом дневнике — всё. Вся моя жизнь с семнадцати до восемнадцати лет. Короткий период, но очень важный. Точная хронология событий — все мысли и чувства без утайки. Думаю, если бы кто-то нашёл его и прочёл, я бы не пережила. Слишком это личное. Поэтому и спрятала так тщательно.
Не уверена, что и мне теперешней стоит это читать. Воскресить то время в сознании, значит растоптать себя новую — ту, которую я собирала по крупицам с таким трудом. Но та Ника из прошлого не хотела, чтобы я забыла её и отреклась. Подтверждение тому — полученное на днях письмо.
Третья полка, с самого края, за «Сказаниями четырёх ветров»[i] — книгой, благодаря которой всё и началось. Нужно отогнуть заднюю обивку стеллажа из ДСП… И вот он вновь в моих руках: распухший, пыльный, тщательно избегаемый. Не просто тетрадь, а реликвия. Не просто текст, а оправдание всему, что со мной произошло. Не просто дневник, а вся моя жизнь.
Я помню, как он начинается. Наивно, нелепо, по-детски: корявые фразы и неправильно построенные предложения, восторженность и слёзы на пустом месте. Первые страницы ещё не ведали о трагедии последних. Юная Ника ещё не знала, чего можно ожидать от жизни.