На посту сидела молоденькая медсестра, с рыжими волосами, завитыми в крупные локоны, и быстро писала что-то в журнале. Подняв на меня свой взгляд, она вскочила со своего места и подбежала ко мне.
Косминина, ты зачем поднялась со своего места? Я сама бы пришла.
Она осторожно взяла меня под руку и стала вести назад, в палату. От медсестры приятно пахло ванилью и корицей, у нее был аккуратный макияж, ровно уложенный волос, а ее белый халат был накрахмален и отутюжен.
Я всего лишь хотела спросить как ребенок?
— Сейчас придет врач и все тебе расскажет, — ответила медсестра, - я не имею права что-либо тебе говорить.
Мое тело покрылось мелкими мурашками от страха. От меня что-то скрывают? Может быть, ребенок не выжил? Внезапно мне стало страшно. Медсестра завела меня назад, в палату номер семь и сказала, что позовет детского врача, который мне все расскажет. Я легла на подушку и принялась ждать. Тем временем, в палату привезли двух малышей моих соседок и протянули толстой и худой девушке. Я видела, как светились их глаза, наполненные счастьем, как они радостно сжимали свои конвертики с малышами и с удовольствием кормили их.
Стрелки часов остановились. Врач не приходил и я опять уснула.
Мне снился ребенок, который лежал среди высокой травы и плакал. Он не был похож на новорожденного, скорее на двухлетнего мальчугана. Мимо ходили медсестры и врачи, не обращая на него никакого внимания. Кто-то спотыкался о его тельце, кто-то наступал ему на ноги, но потом равнодушно шел дальше. Я наблюдала со стороны и глотала слезы. Мне к нему нельзя. Слезы стали переходить в истерику. Внезапно я почувствовала, что кто-то берет меня за руку и тащит назад, подальше от него. Я проснулась.
Часть 10.
Возле меня стоял высокий худощавый мужчина в белом халате, с седыми волосами и очками в тонкой золотистой оправе. Он с осторожностью держал меня за плечо и внимательно изучал.
— Зоя, как себя чувствуете? — спросил он. — Я Дмитрий Семенович, детский врач.
— У меня все хорошо, - ответила я по слогам. - Как ребенок?
Врач немного изменился в лице, прежде чем начать. Он присел на краешек кровати, и стал говорить.
— Зоя, понимаешь, твой ребенок родился недоношенным. Мальчик, с весом чуть меньше полутора килограмм и ростом сорок сантиметров. Сейчас, он находится в реанимации, и мы пытаемся бороться за его жизнь.
Я набрала в легкие больше воздуха, выдохнула и отвернулась к стене. Дмитрий Семенович потрепал меня за плечо и поднялся с кровати.
Все будет хорошо, мы стараемся, как можем, - сказал он.
Когда меня отпустят отсюда? – спросила я приглушенным голосом.
Сразу, как только твое самочувствие будет удовлетворительным, - ответил доктор и вышел.
В палате воцарилась немая тишина. Худощавая соседка по палате достала книгу и стала молча смотреть в нее, не перелистнув ни страницы, а толстуха спешно вышла из палаты в поисках ванной комнаты. Все вели себя деликатно, не задавая глупых вопросов, и не лезли мне в душу. Я впервые заплакала, молча, не издавая лишних звуков и уткнувшись в подушку. Я не могу объяснить почему, но мне стало жаль мальчика. Моего сына. Все могло сложиться вполне хорошо, я доносила бы его до срока, благополучно родила и оставила бы в роддоме. Без зазрения совести. Я знала бы, что с ним все в порядке, что его усыновит хорошая советская семья, с правильными моральными устоями, где есть мама и папа, и они любят друг друга. А еще они хотят этого ребенка, в отличие от меня. Я скребла ногтями и так облезлую штукатурку и чувствовала себя во всем виноватой. Что будет с мальчиком? Выживет ли он? Будет ли здоров?
Всю ночь я практически не спала, изводила себя страшными мыслями. Как только я погружалась в сон, то видела лицо мальчика, слышала его плач, долгий и протяжный. Я мигом просыпалась и смотрела в темноту. Где-то там, лежит крошечный человек, который не виноват ни в чем, что с ним происходит. Я решительно поднялась с кровати, стараясь не будить спящих в палате рожениц, и направилась в коридор. Швы уже почти не болели, вернее, я не думала о них. В моем сердце зарождалась тревога и переживания за мальчика.
Я прошла мимо поста медсестры и направилась прямиком в реанимацию. Я надеялась, что все дежурные врачи мирно спят, но нет. Навстречу мне шел Дмитрий Леонидович. Его сутулую походку я узнала сразу. При виде меня он взбодрился.
Зоя, вижу, Вы себя чувствуете лучше, - сказал он.
Спасибо, да. Я хотела узнать, могла бы я...
Посмотреть на мальчика? Думаю, для Вас я могу сделать небольшое исключение, - сказал он спокойным теплым голосом. – Только это будет нашей маленькой тайной.
Взяв меня под руку, он повел меня вглубь коридора, монотонным голосом рассказывая о том, что у них лучший роддом в городе, где сделают все возможное, чтобы мальчик выжил.
Мне говорили, ты хочешь оставить его? – спросил Дмитрий Леонидович.
Наверное. Не знаю, - вздохнула я. – Все слишком сложно, я не до конца уверена, справлюсь ли я.
Давай сделаем так – ты войдешь в реанимацию и сама все почувствуешь. Внутренние ощущения тебе подскажут, как правильно подступить.
Я согласно кивнула, и мы вошли в отделение реанимации. Медсестра на посту дремала за своим рабочим столом, но едва она услышала шум, то тут же оторвала голову и посмотрела на нас сонным взглядом. Реанимация была за большим окном в пол. Оттуда было видно несколько кувезов, утыканных трубочками.
Вы что-то хотели, Дмитрий Леонидович? – спросила медсестра, зевая.
Хотел показать прекрасной девушке Зое ее ребенка, - уточнил детский врач.
Но... ей нельзя туда, - сказала медсестра испуганно, кивая в сторону кувезов.
Я знаю. Мы посмотрим на него глядя в окно.
Доктор взял меня под руку и подвел к окну. Я внимательно смотрела вглубь комнаты. В кувезах лежали всего два малыша. Один у окна, второй ближе к нам, у стены.
Твой, тот, что ближе к тебе, - шепнул Дмитрий Леонидович.
Я коснулась руками стекла и подошла максимально близко, вглядываясь в его черты лица. Мальчик был совсем маленьким, с трубочками в носу, упакованный в белоснежную пеленку. Я видела его черные волосики и думала, что он все же похож на меня больше, чем на Бориса. Борис не заслуживает того, чтобы наш ребенок был хоть чуточку его. Я затаила дыхание, наблюдая, как крохотный человек дышит, вздымая вверх свое хрупкое тельце.
«Он необыкновенный», - подумала я и закрыла глаза, чтобы не расплакаться.
Зоя, Вы думали, как назовете ребенка? – спросил доктор.
Нет, честно говоря, не думала, - сказала я. – Скорее всего, я назвала бы его Александром. Если это возможно...
Конечно, даже если Вы откажетесь от него, мы обязательно запишем его под этим именем.