По регламенту первым должен поздравлять Петька. Но у него руки заняты баяном. Неловкую паузу заполнил начальник нашего участка Иван Алексеевич.
— Поздравляю,— торжественно обратился он к молодым.— От имени администрации, партийной, комсомольской и профсоюзной организаций (ох, как длинно и как официально!) примите в подарок,— и на блюдечке вручил ключ от квартиры, украшенный огромным белым бантом.
Все начали кричать «ура!». Блюдечко тоже полетело на пол, и осколки Петька растоптал.
— И еще примите в подарок…— Иван Алексеевич оглянулся.
Снова подвел «регламент» — в суматохе забыли принести подарок. Ребята, что были поближе к дверям, ринулись в вестибюль, вволокли разобранный на части шифоньер.
Иван Алексеевич начал жать руки молодым. Ганнуля расплакалась, и он поцеловал ее в фату.
Петька тем временем успел избавиться от баяна, появился с настольным зеркалом в руках. Нес его прямо перед собой, как икону. Наставил стекло на Ганнулю:
— Вот. Смотритесь чаще. И чтоб мне всегда были красивыми!
Потом с грохотом волокли столы, стулья. С барабанным боем проплыло над головами корыто. За ним — бак для кипячения белья. Стиральная доска. Швабра — красный бант на палке.
— Все! — радостно сказал Петька. — Живите на здоровье!
Гости тем временем выстроились в очередь, и начались «персональные» поздравления и вручение подарков. Парни дарили исключительно бутылки вина. Девчата — хозяйственную утварь помельче. Я, по совету Тони, купила духи «Красная Москва».
К концу «поздравительной процедуры» Тадеуша было буквально не видно из-за целой батареи бутылок.
— Перепьются и передерутся! — мрачно предсказал Лаймон.
Я подумала, что, наверно, он прав.
Добрых десять минут усаживались за столы. Я оказалась между какими-то незнакомыми парнями, наверно, родственниками Ганнули и Тадеуша. Один из соседей налил в мою рюмку вина.
— Нет! — сказала я.
— Не выламывайся! Будто в первый раз! — сказал парень, сидевший слева.
— Страсть этого не любим,— поддержал правый.— Как это на свадьбе да не выпить?
Тут как раз все начали кричать «Горько!». Тадеуш поцеловал Ганнулю. Парни подтолкнули меня:
— Пей!
Выпила. Раскашлялась. Слезы из глаз потекли. Вот гадость-то!
— Ничего! — подбодрили меня соседи.— Первая всегда идет колом. Ну-ка по второй!
У меня и от первой голова закружилась. Ведь вино я пила первый раз в жизни. Впрочем, настроение улучшилось, стало просто и весело.
— Вот и хорошо! — порадовались парни, когда я лихо выпила вторую рюмку.— А то сидела…— И левый показал, как я сидела, пригорюнившись.
За столом стало шумно, беспорядочно. Кто-то провозглашал тосты. Раз тост, надо пить. И я пила. Перед глазами давно уже все кружилось и плыло куда-то в сторону.
И вдруг я отчетливо увидела Славку. Он стоял за спинами гостей. Одной рукой держал за горлышко бутылку, второй — выколачивал из нее пробку. После второго удара пробка вылетела. Таким же способом он открыл еще несколько бутылок. Потом обошел вокруг столов и направился к балкону.
Я встала и пошла за ним. Он стоял спиной ко мне, обеими руками вцепился в перила балкона. Большой его силуэт четко рисовался на фоне угасающего красноватого заката.
Я подбежала и уткнулась Славке в плечо. Он вздрогнул.
— Ты? — с радостью и нежностью вздохнул он в самое мое ухо.
Я ждала — сейчас обнимет. И кончатся все мои муки. Но он не обнял. Отстранил, спросил недобрым голосом:
— Ну, что тебе?
— Слава… Славка…— Я опять хотела уткнуться в него лицом.
Он обнял меня. Грубо схватил и сжал так, что, кажется, кости у меня затрещали. И поцеловал — раз, другой, третий, даже зубы его стукнулись о мои зубы. Мне стало жутко. Такого Славку, с этими грубыми движениями, со стиснутыми зубами, такого я не знала.
Так же резко, как и обнял, Славка оттолкнул меня. Вцепился опять в перила балкона. Я погладила его по плечу.
— Уходи! — хриплым шепотом сказал он. Я не шелохнулась.
— Ну, кому сказано: уходи!
— Не надо… Я люблю тебя..— Наверно, слезы звучали в моем голосе.
— Вот оно что! — Славка рывком повернулся, и глаза его яростно блеснули в полумраке.— Ну, и что с того? Может, гулять со мной хочешь?
Какой-то особенный, какой-то грязный смысл вложил он в слово «гулять».
Мне стало вдруг жутко. Невольно сделала шаг назад. А он продолжал, все так же зло блестя глазами:
— С нашим удовольствием, как говорится. Девка молодая, красивая. Сама вроде набиваешься. Я не против: давай будем гулять. Пока не надоест.— И так посмотрел, что в один миг голова моя перестала кружиться и холод охватил меня всю.