Последний человек, с которым я мог.
— Чувство вины убивало меня. Я знаю — так и должно быть. Я заслуживаю это. Но с той ночи я так много хотела тебе сказать, и мне нужно наконец сказать это. Мне просто нужно, чтобы ты знал, что ... — Она шмыгает носом, быстро моргая, пытаясь сдержать слезы. Похоронить чувства, которые мы оба держали на глубине шести футов, зная, что не заслуживали выпускать их наружу. Найти хоть секунду облегчения с уходом Хлои. — Если бы я могла сделать что-нибудь, чтобы вернуть все назад, я бы это сделала. Не раздумывая ни секунды. Хотела бы я быть той, кто умер той ночью вместо Хлои. Я хочу, чтобы у тебя все еще была твоя сестра, и мне жаль, что я ничего не могу сделать, чтобы вернуть ее. Я знаю, что заслуживаю всего, что ты сделал со мной, и даже хуже. В этом мы согласны. Я просто подумала, что тебе следует знать.
Я жду, что она попросит меня положить конец этим мучениям. Чтобы скормить мне какую-нибудь ерунду вроде это не то, чего хотела бы Хлоя. Но она этого не хочет.
Она говорит серьезно. Чувство вины съедает ее заживо. Все это время я хотел наказать ее за то, что она сделала. Но ее собственный разум наказывал ее более сурово, чем я когда-либо мог.
Мое сердце колотится. Я хочу вырвать его из груди, разорвать в клочья и растоптать.
Мне должно быть наплевать на эту девчонку. Она разрушила мою жизнь. Она оборвала жизнь моей сестры.
Но сколько бы я ни боролся с этим - с воспоминаниями о ее сладких губах на моих, о ее нежных словах мне на ухо - я не могу победить.
Она последняя девушка, которую я должен хотеть, но она единственная девушка, которая мне нравится.
Ее слезы прорываются сквозь мою тщательно выстроенную стену, полностью разрушая меня. Я обнимаю ее за бедра, мои собственные глаза затуманиваются.
— Я просто так по ней скучаю. — Вайолет пытается закрыть лицо руками. Чтобы скрыть гримасу, когда душераздирающее рыдание вырывается из ее груди. — И единственный человек, с которым я хочу поговорить о том, что скучаю по ней, ненавидит меня. И ты должен. Ты должен ненавидеть меня. Я ненавижу себя. Но было так, так одиноко оплакивать ее в одиночестве. Без тебя.
Мое сердце раскалывается надвое. Одна половинка для Хлои, моей сестры, которую слишком рано забрали из этой жизни. Которой осталось прожить так много. Которая была моим маяком света, всегда сияющим.
Вторая половина для Вайолет, монстра, забравшего мою сестру. Девушка, в которую я начал влюбляться еще до того, как узнал ее имя. Яркая звезда все еще мерцает, направляя меня к ней, даже в мой самый темный час.
Как я могу любить свою сестру и девушку, которая ее убила, одновременно?
Но я знаю, что это так. Я больше не могу этого отрицать. Не могу продолжать пытаться похоронить свои истинные чувства под тысячью слоев гнева, обиды и ненависти.
Больше всего я ненавидел не то, что сделала Вайолет. Что я ненавидел, так это то, что продолжал любить ее, несмотря на все это, как бы сильно я ни пытался остановиться.
Я осторожно опускаю ее руки. Слезы стекают по ее щекам на пол, пока я не приподнимаю ее подбородок, заставляя ее сияющий взгляд встретиться со мной.
— Прости, что заставил тебя пройти через это в одиночку.
Она быстро качает головой.
— Пожалуйста, не извиняйся. Тебе не за что извиняться. Я это заслужила...
— Нет, ты этого не заслужила, Вайолет. — Я медленно дышу через нос, подавляя волну эмоций в груди.
Слова моих родителей, сказанные в начале семестра, звучат у меня в голове. Ты знаешь, что она так же расстроена смертью Хлои, как и мы. Тебе нужно найти способ простить ее, сынок. Твое непрощение не причинит вреда Вайолет, Уэс. Это причинит боль только тебе.
— Это был несчастный случай. То, что ты сделала, было глупо. Действительно, действительно чертовски глупо. Но я знаю, что ты любила ее. Ты бы никогда не причинила ей боль намеренно.
Вайолет качает головой, и новый поток слез возобновляется.
— Нет, я бы не стала. Я скорее навредила бы себе, чем ей.
Я смахиваю слезу с ее щеки.
— Я знаю. Но я больше не хочу, чтобы тебе было больно.
Вайолет больше не может сдерживаться. Она обнимает меня, пряча лицо у меня на груди и позволяя рыданиям сотрясать ее тело. Слезы, наконец, прорываются сквозь баррикаду, затуманивая мое собственное зрение, когда я прижимаю ее к себе так крепко, как только могу. Чтобы загладить каждый божий день с тех пор, как умерла моя сестра, когда я не обнимал ее так, как должен был.
Она так сильно любила мою сестру. Не могу поверить, что я когда-либо думал, что должен наказать Вайолет за то, что недостаточно любил ее. Кроме меня и моей семьи, на свете нет никого, кто когда-либо любил Хлою больше.
Я причинил Вайолет много боли в своем плане мести. Но ничто из этого не притупило эту глубокую, непрекращающуюся боль. Ничто из этого не заставило меня чувствовать себя лучше. Ничто из этого не принесло Хлое справедливости.
Ничто из этого не вернуло Хлою.
Что бы я сейчас ни сделал с Вайолет, моей сестры больше нет. Того, что было сделано, не изменишь.
Что нам с Вайолет сейчас нужно, так это пройти через это, двигаться вперед, даже когда каждый шаг кажется невозможным. Единственный способ сделать это - вместе.
Глава 24
После
Уэс
В раздевалке я рычу:
— Где Трей?
От моего тона спина Люка выпрямляется, но Броуди не замечает, что я жажду крови. Он указывает на другую сторону раздевалки, и я топаю в направлении Трея. Люк следует за мной по пятам, готовый прекратить любую драку, которая вот-вот разразится.
Как только я доберусь до этого засранца, он больше никогда и пальцем не тронет Вайолет.
Он все еще без рубашки, когда я застаю его болтающим чушь с другими парнями, с этой дерзкой, невыносимой ухмылкой на лице. Как гребаный койот, который только что совершил набег на курятник.
Я хватаю его за плечи и прижимаю к шкафчикам. Грохот плоти о металл заставляет других парней вскочить на ноги, некоторые бегут к нам, но никто из них не осмеливается вмешаться.
— Что за ебля, чувак? — Трей сплевывает.
— Да, что за ебля, Трей? — Я смотрю ему в лицо. Я всего на пару дюймов выше парня, но я все равно сделаю из него тряпичную куклу, если он сделает движение. — С чего ты взял, что ты можешь разрезать девушку на ленточки?
Его рычание становится злобным.
— Так же, как и ты.
Я прижимаю его горло к шкафчику предплечьем, вены вздуваются под моей кожей. Каждая гребаная клеточка моего тела жаждет врезать ему кулаком по носу, избивать до тех пор, пока он не перестанет ходить, но тренер в секунду исключил бы меня из команды. Я не могу бросить все, над чем я работал, чтобы преподать ему урок.
— Держи свои гребаные руки подальше от нее. Ты меня слышишь?
— Я просто, — выдыхает он, — выполнял приказ капитана.
Люк сжимает мое плечо.