Когда дверь наконец открывается, мои руки рефлекторно дергаются, чтобы поправить воротник. Теперь, когда я учусь на последнем курсе, все мои профессора советуют нам одеваться для студенческих ярмарок, чтобы произвести впечатление на рекрутеров. Так уж получилось, что моя застегнутая на все пуговицы одежда подходит и для официальной встречи с деканом.
— Мистер Новак! — Зовет декан Форрестер. — Рад вас видеть. Пожалуйста, входите.
Я добавляю в рукопожатие еще немного силы, чтобы он знал, что я говорю серьезно. К тому времени, как он предлагает мне сесть, моя задница уже на стуле.
— Я не отниму у вас слишком много времени, сэр. Сразу перейду к делу. Я хочу, чтобы Вайолет Харрис покинула кампус.
Декан Форрестер садится за свой стол, и его добродушная улыбка уже сменилась хмурым выражением лица.
— Боюсь, мы не сможем этого сделать, мистер Новак.
Я чуть не плююсь, почему, черт возьми, нет? Но мне удается прикусить язык. Я не получу того, чего хочу, поддавшись своему темпераменту.
— Я не думаю, что в интересах студентов, чтобы убийца разгуливала по кампусу.
Декан Форрестер складывает руки на своем столе.
— В этом и заключается проблема. Мисс Харрис не была обвинена в убийстве и не была признана виновной, и она была оправдана по обвинению в неосторожном обращении и угрозе.
Оправдана. Это слово кружится в моей голове, как бушующий шторм. Точно так же, как вердикт некомпетентного судьи. Невиновна.
Как? Как это, блядь, возможно?
— Она убила кое-кого. — Теперь я не могу сдержать ярость в своем голосе. — Разве этого недостаточно?
Как они могут просто позволить ей продолжать жить своей жизнью, как будто она не сделала ничего плохого? Где, черт возьми, последствия? Моя сестра в земле. И никто ни черта с этим не делает.
Декан Форрестер со вздохом откидывается на спинку стула.
— Я понимаю, что это трудное время для вас и вашей семьи...
— Вы понимаете? — Я фыркаю. Слова сами вылетают из моего рта, и к черту это. У меня никогда не получалось играть хорошего парня. — Нет, вы совсем не понимаете. Если бы вы это сделали, этой сучки сейчас не было бы в этом кампусе.
Лицо декана Форрестера вытягивается. Его терпение по отношению ко мне иссякает.
— Мне жаль, что в данный момент мы не можем сделать для вас больше, мистер Новак. Что я могу предложить, так это избегать мисс Харрис, насколько это возможно. Насколько я понимаю, она второкурсница и изучает английский. Как специалист по финансам, у вас не должно возникнуть никаких проблем с тем, чтобы столкнуться с ней в кампусе или на любом из ваших занятий. Я ожидаю, что в этом году вы, как капитан хоккейной команды, будете особенно заняты.
Если бы это было так же просто, как избегать ее и игнорировать, меня бы сейчас здесь не было. Но реальность такова, что я не могу выбросить ее из головы. Мои мысли всегда возвращаются к моей сестре, и когда я думаю о Хлое, я думаю о Вайолет. Я чертовски ненавижу, что мои воспоминания о моей сестре теперь запятнаны образом ее убийцы.
От несправедливости у меня закипает кровь. И, кажется, больше никому нет до этого дела. Ни моим родителям, ни администрации, и уж точно этому гребаному идиоту судье. Никто не хочет делать то, что должно быть сделано.
Так что, думаю, остаюсь я.
Может быть, есть причина, по которой она здесь. Даже если бы она переехала, даже если бы она переехала в другой штат, я все равно не смог бы выкинуть ее из головы. Я все равно жаждал бы крови, где бы она ни была, так что, может быть, на самом деле лучше, что она застряла здесь со мной.
Я встаю и протягиваю руку декану.
— Спасибо, что уделили мне время, сэр.
Его брови приподнимаются, когда он пожимает мне руку и встает, чтобы проводить меня, но я уже открываю дверь.
Я буду судьей, присяжными и палачом.
Я добьюсь справедливости, которой заслуживает моя сестра.
Глава 8
После
Вайолет
Как только заканчивается моя смена, я бегу прямиком в свою комнату в общежитии и наугад бросаю одежду в чемодан.
Аниса, которая сидит за своим столом и общается по видеосвязи с парой друзей, говорит им, что ей пора идти, и закрывает свой ноутбук. Она подбегает ко мне, все еще в испачканной травой футбольной форме.
— Что происходит?
— Я ухожу. — Мама поймет, когда я объясню ситуацию. Возможно, она сейчас разочарована во мне, но она не захочет видеть, как меня мучает мстительный брат моей погибшей лучшей подруги.
— Что, почему? Я что-то сделала? — Глаза Анисы округляются. Мне почти жаль ее, но я слишком озабочен страхом за себя.
— Нет, это не имеет к тебе никакого отношения. — Мои руки дрожат, когда я достаю пару шорт из комода.
— Так почему же ты уходишь?
— Потому что я здесь никому не нужна. — Слезы застилают мне глаза. Всего один день, и возвращение в этот кампус уже стало сущим адом. Я не могу поверить, что когда-либо думала, что у меня есть шанс пережить этот день, не говоря уже об этом годе.
Аниса подбегает ко мне и хватает за руку.
— Я хочу, чтобы ты была здесь.
Я смахиваю слезы.
— Спасибо, но есть очень опасные люди, которые этого не хотят.
Она хмурится.
— Например, кто?
Я стряхиваю ее руку и возвращаюсь к упаковке своей сумки.
— Такие как брат моей умершей лучшей подруги.
С тех пор, как он столкнулся со мной в библиотеке, я не могу выкинуть его лицо из головы. Оскал на его губах, ярость в его глазах, которая прожигала меня насквозь. Он сказал, что убьет меня.
И я верю ему.
Губы Анисы поджимаются.
— Я уверена, что он не очень рад тебя видеть, но он это переживет. Если ему действительно так сильно не нравится, что ты здесь, он может уйти.
— Он выпускник. И он хоккейный капитан. Он определенно никуда не денется.— И если Уэс действительно уйдет из-за меня, это будет просто еще одним способом, которым я разрушила его жизнь. На мне будет еще больше чувства вины.
— Похоже, это его проблема, — настаивает Аниса. — У тебя такое же право находиться здесь, Вайолет, как и у него.
— Я ни на что не имею права. — Я ценю то, что она пытается сделать, но она понятия не имеет, о чем говорит, поэтому я сохраняю твердость в голосе. Разговор окончен. — Мне нужно позвонить маме и сказать, чтобы она приехала за мной.
Аниса кивает и возвращается к своему ноутбуку, чтобы прочитать электронную почту. По крайней мере, она притворяется.
Мама отвечает после третьего гудка.
— Вайолет? — спрашивает она. Раньше она называла меня дорогой.
— Мне нужно вернуться домой. — Мой голос уже дрожит.
Тишина. В мой первый день в детском саду я так много плакала, что воспитательница разрешила мне позвонить маме из приемной, и она ушла с работы, чтобы забрать меня пораньше. В мой первый день в колледже я позвонила ей, плача, что уже скучаю по ней, и она не отходила от телефона, пока я не уснула.