— Меня зовут Мила Хилл. Очень приятно познакомиться с тобой.
И это так.
Знаю, что должен сказать ей, чтобы она бежала далеко, далеко от меня, но я,
конечно, этого не делают. Она, как солнечный луч в этих мрачных покоях больницы. У
нее хорошая, здоровая энергия и мне нравится чувствовать это, говоря с ней.
Она как глоток свежего воздуха.
Может быть, я Большой Плохой Волк, но даже волку нужно дышать.
Глава 4
Мила
Я смотрю на парня в постели, на этого татуированного, жесткого парня.
Пакс Тейт чертовски сексуален и очень мужественен. На его мускулистом и
сильном теле нет ни грамма жира. Я могу видеть это отсюда. У него есть сила, чтобы жить
хорошо, хотя его недавняя передозировка противоречит этому понятию. Я чувствую, что в
его словах есть грусть, потому что его глаза намекают на вещи, которых я еще о нем не
знаю. Его тело, глаза и лицо напряжены, как камень.
И так до сих пор, хотя я и вытащила из него необъяснимые вещи.
Я не могу это объяснить. Это не логично.
Может быть, эта уязвимость скрывается во взгляде его блестящих карих глаз,
кажущихся теплыми, но содержащими слишком много боли в прошлом, что и позволяет
им быть такими напряженными. Может быть, это — дьявол, который выселяется из него.
Или, возможно, этот его измученный взгляд, говорит о том, что он просто ждал меня,
чтобы показать, что здесь только я, потому что хочу от него чего-то такого, что не
соответствует действительности, и часть меня хочет доказать это.
На самом деле, я даже не знаю, что делаю здесь.
15
http://vk.com/world_of_different_books
Я подошла к нему и опустила руку прямо у того места, где его большой палец
образовал букву V с указательным пальцем. Там находился зубчатый шрам в форме буквы
X, как я помнила с той ночи.
— Как это случилось? — спросила я Пакса с любопытством, проводя по шраму
пальцем. Он довольно старый, но очевидно, что раньше он был действительно глубоким.
Он равнодушно смотрит на него и пожимает плечами.
— Не знаю, — говорит он мне, — я не помню. Есть много вещей в жизни, которых
я не помню. Думаю, это только маленькая часть всего того.
— Часть чего? — спрашиваю я. Я чувствую, что он травит меня, бросая вызов. Но
зачем? Это было похоже на то, что меня пригласили поиграть в игру, но ее правила
объяснять не собираются.
— Часть того, что происходит, когда ты трахаешься всю свою жизнь, — ответил он
мне резко и холодно. Я чувствую желание вздрогнуть от него, но не делаю этого. Вместо
этого, я просто убираю свою руку от его шрама. Его глаза встречаются с моими глазами.
Он замечает мое отступление.
— Почему ты думаешь, что трахался всю жизнь?
Я должна была заставить себя произнести это слово. И для меня это непривычно и
странно, потому что обычно я такого не говорю. Пакс ухмыляется, будто знает, что от
меня это звучит как-то неуместно, что это смешно. Я борюсь с желанием нахмуриться.
— Я не думаю, — отвечает Пакс устало, — я знаю это.
Он откидывается на подушку больничной койки, слегка поморщившись, при этих
движениях, хотя изо всех сил старается не показать свою боль. Я вспомнила треск его
ребра на пляже, когда парамедики спасали его, и вздрогнула.
— Сколько ребер сломано? — спрашиваю я, — я никогда не забуду этот звук.
Пакс удивленно смотрит на меня
— Ты видела это?
Я киваю.
— Не знаю, почему я осталась. Я не знала, что делать, так что просто стояла и
смотрела, как они откачивают тебя, а потом загружают в машину скорой помощи. А
потом я сняла свою рубашку и свитер, прежде чем поехать домой, потому что тебя
стошнило на меня, и я пахла тухлятиной. Я ехала домой в лифчике.
Пакса это позабавило. Когда он засмеялся, его глаза действительно стали мерцать,
но все равно было заметно скуку, прижившуюся там.
Может быть, тепло там есть, но оно очень далеко. Или, может быть, ему было
просто смешно.
— Похоже, я должен тебе свитер, — при этих словах его губы дрогнули. Я
заметила, что он не извинился за то, что блевал на меня, но потом я поняла, что меня это
не удивляет. Пакс Тейт не тот, кто извиняется.
Теперь моя очередь пожимать плечами.
— Не важно. У меня есть еще.
Я притворяюсь небрежной, хотя, на самом деле, это последнее, кем я могу быть. Я