глазах. Дело в том, что она не понимает, что на самом деле я не такой. Да насрать, что она
там думает. Она не знает меня и мою самую большую любимую мозоль — когда люди
судят обо мне, не зная ничего обо мне, и не разговаривая со мной.
— Да, спасибо, — говорю я ей и приятно улыбаюсь. Я не буду перед ней
унижаться, она сумасшедшая, если думает, что буду. — Твоя сестра спасла мне жизнь. В
буквальном смысле.
Мэдисон не знает, как реагировать. Я вижу, что она хочет сказать многое, но если
она сделает это, то не будет никакого способа не быть грубой. Недовольная, она
поворачивается и целует Милу в щеку.
— Я должна вернуться в «Холм». Увидимся завтра, ладно? — она
многозначительно смотрит на сестру, молча предупреждая ее на мой счет. Затем она
смотрит на меня.
— Было очень приятно познакомиться с тобой.
А потом она уходит, а ее сапоги стучат о кафельный пол. Колокольчик над дверью
зазвенел, давая понять, что она ушла.
Я смотрю на Милу.
— Не думаю, что я очень уж понравился твой сестре.
Это утверждение, а не вопрос. И я даже слышу амбивалентность в моем голосе.
Очевидно то, что меня это не волнует.
Мила улыбается.
— Ну, я рада, что ты не сломался под ее взглядом.
Я пожимаю плечами.
— Я привык к такому.
Мила тихо изучает меня.
— Так, почему ты здесь на самом деле? — спрашивает она. — Мне не нужно,
чтобы ты покупал мне свитер. Или шесть, — она усмехается. — Ясное дело, теперь у
меня есть свитера на Рождество. Так что, спасибо.
Она делает паузу и смотрит на меня. Я раньше не замечал, насколько она тонкая.
Не могу представить ее, пытающейся вытащить меня из машины. Я же тяжелее ее на сто
фунтов (45 кг).
— Ну, так что? — она вопросительно поднимает бровь, и я понимаю, что
задумался и не ответил на ее вопрос. Я точно не знаю, что сказать, поэтому решил просто
сказать правду. Это новая концепция для меня.
23
http://vk.com/world_of_different_books
— Не мог вспомнить, поблагодарил ли я тебя за то, что ты сделала, — говорю я ей.
— И я не могу выкинуть тебя из головы.
Ее дыхание замирает. Я слышу испуганный маленький вдох, и я не уверен,
хороший это знак или нет. Разве я напугал ее? Или она тоже думала обо мне?
Я смотрю на нее.
И на мгновение, мы приостановились. Она прикусила нижнюю губу и ее зеленые
глаза блеснули. Она слегка поворачивает лицо, кривя щекой, чтобы поймать солнечный
свет из окна.
Мы замерли.
А потом она разрушает эти чары.
— Ты думал обо мне? — шепчет она. — Но, почему?
— Я не знаю, — говорю я ей честно. — Может быть, чувствую, что я у тебя в
долгу.
— Нет, конечно же, нет, — отвечает она быстро, ее голос ясен и точен. — Ты не
должен мне ничего. Я рада, что оказалась там, чтобы помочь, но это было чистой
случайностью, и любой другой сделал бы то же самое.
Ее руки нервно дергались, пока она тасовала бумаги на прилавке. Я качаю головой
и улыбаюсь.
— Не каждый бы сделал это, — говорю я ей. — Вовсе нет.
Теперь она выглядит неуверенно, вероятно, вспоминая ту ночь и то, как меня
тошнило на нее все время.
Наконец, она тоже улыбается.
— Ладно, хорошо. Не каждый сделал бы тебе искусственное дыхание. Может быть,
ты мне должен. Что ты собираешься с этим делать?
Ее слова кажутся мне нахальными, и они поражают меня. Она удивлено смотрит на
меня, как только они вылетают у нее изо рта. Но она не столь удивлена, как и я. Она
флиртует? Со мной?
Со мной. С тем, у кого есть больше зубы.
Я еще раз почувствовал, что улыбаюсь ей как волк, пытаясь включить все свое
очарование. Оно у меня есть, просто я очень редко его использую. Я сбит с толку
относительно того, почему использую его сейчас.
— Хм, — отвечаю я, ухмыляясь своей лучшей кокетливой усмешкой. — Что бы ты
хотела? Пинту крови?
Не знаю, почему я предложил это. Наступила полная тишина. Такая, что я даже
могу чувствовать, как мое сердце бьется, пока я жду ее ответа. Почему меня волнует то,
что она ответит? Но я жду, затаив дыхание, пока она молчит.
— Это довольно хорошее предложение, — наконец говорит она, а ее взгляд все еще
находится на мне. Мы, кажется, очень долго смотрим друг на друга.
— Ты живешь один? Я не хотела бы никого беспокоить.
Хочу признаться, сначала от ее ответа у меня появилось облегчение, а потом я
удивился.
— А ты очень прямолинейная, — отвечаю я, мои губы снова дернулись. —