одном положении.
— Может быть, мне принять какую-нибудь позу? — спрашиваю я, стараясь не
улыбаться. — Миссионерскую? По-собачьи? Может, откопируем Камасутру в
библиотеке?
— В этом нет необходимости, — говорит она, обходя мольберт и шагая ко мне,
абсолютно великолепная в своей наготе. — У меня есть один экземпляр, в моей
прикроватной тумбочке.
Я втягиваю воздух и смотрю на нее, а она смеется, наслаждаясь моим шоком.
— Шучу, — говорит она, подходя ко мне. Потом останавливается напротив меня и
перемещает мою руку. Ее прикосновение — хотя оно всего лишь мимолетно — оставляет
мою кожу в огне. Когда она чуть-чуть наклоняется вперед, ее грудь такая мягкая и теплая,
давит на мою грудь. Сейчас мой член жесткий, как камень, и он изогнут к потолку. Я
борюсь с желанием схватить ее и погрузить свой язык в ее горло.
— Забавно, — говорю я сухо. А потом у меня появляется идея.
Дьявол.
— Я передумал, — говорю я ей, и она стоит так близко, что я могу чувствовать
тепло ее обнаженного тела. Ее соски такие же, какими я их представлял. Розовые,
наклоненные к небу. Я тяжело вздыхаю. Эта девушка жарче, чем любая из тех, кто у меня
был.
— Да? — спрашивает она невинно, регулируя другую мою руку.
Я киваю.
— Да. Сейчас я хочу рисовать.
Она удивлена.
— Хочешь? Ты, вроде бы, сказал, что не художник.
Я улыбаюсь улыбкой, растянувшейся от уха до уха. Она снова идет прямо, а я
наслаждаюсь этим.
— О, я думаю, что смог бы, — говорю я ей. — Если я имею право на холст.
Она по-прежнему озадачена, и я нарушаю образ, хватая ее за руку, и веду обратно к
ее мольберту, находящемуся на небольшом стенде, который держит поднос с красками.
Она смотрит на меня в замешательстве. Одна бровь приподнимается, пока она ждет, когда
я начну объяснять.
Я смотрю в ее глаза, что невероятно трудно сделать, так как остальная часть ее тела
обнажена. Я заслуживаю медали за это шоу самообладания.
61
http://vk.com/world_of_different_books
— Знаю, что ты хочешь двигаться медленно, и я уважаю это. Обещаю, что
остановлюсь сразу же, как ты скажешь, хорошо?
Она выглядит неопределенной, и я борюсь с желанием посмотреть на ее грудь
снова.
— Я обещаю, — уверяю я ее. — У меня есть очень интересная идея. Но, чтобы ее
осуществить, я должен касаться тебя. Есть ли у тебя проблемы с этим?
Она выглядит еще более неохотно, но качает головой. Она мне доверяет. Я не знаю,
как и почему, но она доверяет. Поняв это, мои кишки сжимаются тисками.
— Нет, — говорит она тихо. — У меня нет проблем с этим.
Я улыбаюсь, и мои мышцы живота расслабляются.
— Хорошо. Мне нужно, чтобы ты стояла на месте. Художник должен
сосредоточиться.
Мила закатывает глаза и стоит на месте, руки болтаются рядом с ее совершенными
бедрами. Я сглатываю. Мой член так чертовски тверд, что им можно резать стекло.
Вытягивая руку вокруг нее, я зачерпываю каплю красной краски пальцами. А
потом, недолго думая, прикасаюсь к ее груди, скользя малиновым цветом по ее коже. Это
выглядит так, словно красная птица летит через ее грудь.
От такого контакта она задыхается, а ее глаза поднимаются ко мне.
— Пальцевая живопись, — удается выдавить ей. — Интересно. Я делала это в
детском саду.
— О, не таким образом, — отвечаю я уверенно, скользя пальцами по ее мягкому
боку к бедру. — Я гарантирую тебе это.
Она выглядит так, будто проглотила язык, когда я очерчиваю контур ее задницы, а
затем направляю пальцы на ее стройное бедро, затем к колену. Я встаю на свое колено и
целую ее спину. Она неуверенно вдыхает.
Я слышу это и улыбаюсь.
Снова тянусь к краске и выбираю черную краску, прочерчиваю цветом ее спину и
плечи, закручиваю и устремляюсь вниз. У меня нет конкретного изображения или слова в
памяти, я просто скольжу цветом по ее безупречной коже. Я наслаждаюсь трением моей
кожи против ее. Я не могу остановиться, но хочу, чтобы она была прижата ко мне.
Я разворачиваюсь и тяну ее к себе. Мои ладони находятся на ее плоском животе,
когда я прижимаюсь губами к ней, скользя вниз. Я утыкаюсь лицом в верхнюю часть ее
задницы. Она такая мягкая и круглая. Ее женственный аромат наполняет мой нос, и я
глубоко дышу, впитывая его.
— Пакс, — шепчет она.
— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашиваю я спокойно, но все во мне
молится, чтобы она сказала нет.