номер твоего терапевта.
Глава 13
Пакс
Я не сплю. Я смотрю на себя, изображенного на картине, которую нарисовала
Мила. Она закончила ее спустя пару дней после того, как начала. Я привез картину к себе
домой и повесил рядом с кроватью. Картина просто изумительна, но она слишком личная,
чтобы повесить ее в гостиной. Даже если она выполнена в абстрактном стиле, вы все
равно заметите, что я голый.
Натянутые, как струна мышцы на моем теле очерчены бронзой и золотом. Мои
татуировки расплывчатее, чем на самом деле. Мои глаза закрыты, а голова наклонена, как
будто я думаю. Это просто невероятно. Я очень взволнован тем, что она нарисовала ее для
меня. Никто и никогда не делал что-то подобное для меня.
Я изучаю картину, интересуясь, почему я изображен таким задумчивым.
Думаю, что я был чертовски голоден.
Я скидываю ноги с кровати и прокладываю путь к кухне, чтобы захватить кусочек
холодной пиццы на завтрак. Мила и я заказали ее вчера вечером после нашего третьего
«официального» свидания. На этот раз мы смотрели кино в моем доме, и на этот раз,
фильм был выбран мной. Это не было девчачьим фильмом. Он был полностью составлен
из выстрелов и крови. Мужской фильм. Мила смотрела его как кавалерист, ударяя себя в
грудь и делая вид, что выцарапывает свои воображаемые пули.
65
http://vk.com/world_of_different_books
Я посмеиваюсь, вспоминая это, когда мой телефон звонит. Мой рот полон пиццы,
но я отвечу в любом случае, потому что звонит Мила.
— Эй, — говорит она, и звучит немного запыхавшейся. Я сразу же представляю
себе ее дыхание в моем ухе с ее обернутыми ногами вокруг моих бедер. И просто из-за
этого мне адски трудно.
— Эй, — отвечаю я, регулируя свою эрекцию. — Доброе утро.
Я улыбаюсь в трубку, потому что ничего не могу поделать. Эта девушка заставляет
меня улыбаться, как идиот.
— Я просто звоню, чтобы напомнить тебе о встрече с терапевтом сегодня утром, —
говорит она мне. — Я подумала, что ты бы забыл. Или передумал.
Пауза.
Ебать.
Она права. Я не хочу идти. Но я готов пойти по двум причинам. Первая: я хочу
перестать думать о моей матери, потому что это нахрен бесит меня. И вторая: я думаю,
что это поможет Миле быть спокойной. Я знаю, что она борется с идеей близкого
знакомства со мной. Она думает, что я собираюсь растоптать ее сердце. Если быть
полностью честным, я боюсь, что случайно сделаю это. Поэтому я иду на эту терапию. Я
могу это сделать. Я не слабак.
— Как бы ни так, — говорю я ей, закатывая глаза. — О, ты не веришь в меня. Я не
забыл. Я все лишь принимал душ и все.
Она смеется.
— В самом деле? Ты имеешь в виду, что не стоишь у окна у изголовья кровати и в
нижнем белье? И не ешь кусок пиццы?
Пораженный, я смотрю вниз и нахожу Милу, стоящую на моей дорожке. Она
держит белый бумажный пакет и ухмыляется.
— Я принесла тебе пончики, — говорит она в трубку. — Подойди и открой свою
дверь.
Я качаю головой, но, честно говоря, я рад, что она здесь. Чертовски рад. Я был
разочарован, когда она, свернувшись со мной на диване калачиком прошлой ночью, не
захотела спать. Она боялась, что я нарушу свое обещание и буду двигаться слишком
быстро.
Это может сделать из меня слабака, но, она первое, о чем я думаю, когда
просыпаюсь, и она это последнее, о чем я думаю, когда иду спать. Но я никогда, никому
не признаюсь в этом.
Я стараюсь не сломать себе шею, когда спешу к двери и открываю ее. До того как
Мила успевает сказать хоть слово, я хватаю ее и жестко целую, прижимая к моей груди. Я
слышу, как сминается бумажный пакет между нами. Ее руки поднимаются и
оборачиваются вокруг меня, тянут меня ближе. Она пахнет цветами и ванилью. И зимой.
— Я скучала по тебе, — бормочет она против моей шеи. Она холодная после улицы
и я тяну ее внутрь.
— Ты видела меня вчера вечером, — напоминаю я ей, грызя ее губу. Она
улыбается против меня, и я добавляю: — Но я тоже скучал по тебе.
Я действительно скучал.
И это чертовски пугает меня.
Но, конечно, я этого не сказал. Вместо этого, я просто тяну ее в мою кухню, где мы
едим раздавленные пончики, расположившись на высоких стульях за барной стойкой.
Мила разглядывает их.
— Знаешь, на вкус они остались прежними, — пожимает она плечами. — Даже
если ты их раздавил.
Мила поднимает бровь и откусывает большой кусок шоколадного пончика. Она