открытия гаража, так что мне не приходится возиться с замком на передней двери. Я
вышел из машины и прошел на сторону Милы. Потом поднял ее и понес через гараж в
дом.
— Твои губы все еще синие, — говорю я ей. — Мы должны засунуть тебя в
горячий душ.
— Тебе т-т-тоже нужно, — говорит она мне, ее подбородок дрожит. Я не могу
решить: она просто замерзла или она все еще в шоке?
Я не ставлю Милу на пол, а просто несу ее прямо по лестнице в мою ванную. Я
опустил ее на унитаз и включил воду, возвращаясь, чтобы помочь ей снять ледяную
одежду. Я до сих пор едва чувствую свои пальцы. Они настолько холодные, что мне почти
жарко напротив ее замороженной кожи.
— Мила, мне так жаль. Я вышел из себя и увидел красный свет в глазах, и я не
должен был быть за рулем в таком состоянии. Мне очень жаль.
Она кивает.
— Я знаю. Это нормально. М-м-мы были безрассудными. Это д-д-делается сейчас.
Это нормально.
Я стягиваю с нее рубашку без лишних слов, потом помогаю расстегнуть лифчик.
Она не инвалид, но я знаю, как трудно пошевелить пальцами, когда они заморожены,
потому что испытываю то же самое. Я ставлю ее на ноги и стаскиваю мокрые джинсы,
потом и нижнее белье, затем веду ее в душ.
— Залезай, — приказываю я ей, снимая свою собственную одежду, и шагаю в пар
позади нее. Сейчас она удерживает свои волосы над водой, пока горячая вода впитывает
тепло в ее тело.
— Боже мой, — выдыхает она. — От этого так хорошо. Больно, но… О. Мой. Бог.
Ее глаза закрыты, но цвет возвращается к ее губам. Я вздыхаю с облегчением и
становлюсь рядом с ней, под насадку слева. Она права. Горячая вода более удивительная,
чем это когда-либо казалась раньше.
— Святое дерьмо, это озеро было холодным, — бормочу я, когда вода падает на
меня. Чувство возвращается в мои пальцы тысячью болезненных игл. — Черт, мои пальцы
болят.
Мила, соглашаясь, стонет рядом со мной и, честно говоря, мы просто стоим под
водой в течение еще десяти минут с закрытыми глазами, не говоря ни слова, просто
77
http://vk.com/world_of_different_books
наслаждаясь теплом. Когда дверь затуманивается, и дрожь исчезает, я оборачиваюсь к
Миле.
Она обнаженная, и мокрая, и великолепная, но мне все равно в данный момент.
Сейчас меня заботит совсем другое.
— Ты думала, что я тебя ударю, — говорю я просто. Она выглядит виноватой,
поворачиваясь ко мне, сейчас ее кожа здорового розового цвета.
— Нет, — тихо протестует она. — Это был просто рефлекс. Я просто
отреагировала.
— То есть, ты не думала, что я собираюсь ударить тебя? — Я поднимаю бровь. —
Потому что ты вздрогнула. — Она опускает голову.
— Я не знаю, что думала.
Я втягиваю воздух в ответ на ее честность, и сразу выдыхаю. Обращаясь, я
поднимаю ее подбородок пальцами.
— Меня не волнует, насколько я безумен, но я никогда не ударил бы тебя. Ты
понимаешь это? — Я смотрю ей в глаза. — Никогда.
Она сглатывает и смотрит на меня, и ее глаза сейчас очень широкие и зеленые.
— Мне очень жаль, — говорит она мне. — Я не знаю, почему так подумала.
И есть что-то такое в ее глазах, что заставляет меня притормозить.
— Твой отец бил твою маму?
Вопрос повисает между нами, и она смотрит на меня. А потом медленно кивает.
— Не часто. Иногда. Я видела это несколько раз. Он ударил ее, она ударила его. У
них были очень страстные отношения.
— Святое дерьмо, — бормочу я в шоке, прежде чем тяну ее к себе. — Мила, даже
один раз слишком много. Я никогда не ударю тебя. Мне нужно, чтобы ты верила в это.
Она, молча кивает, и я вижу, что она плачет. Я не знаю, плачет ли она из-за своих
родителей, или из-за нашей борьбе на лодке.
Я перетащил ее более плотно к своей груди, опустившись губами ко лбу. Она
прижалась ко мне сырая, но решительная. Я скольжу руками вокруг ее спины, прижимая
ее крепче.
— Мила, я никогда не наврежу тебе. Не таким образом.
Она кивает и тянется ко мне, и просто так мы цепляемся друг за друга, как будто
мы нужны друг другу, чтобы дышать.
Ее язык погружается в мой рот и мои руки повсюду на ее теле, двигаются вверх и
вниз по гладкой влажной спине, и вниз по ее бедрам. Я всасываю ее губу в рот, потянув
зубами. Она стонет, и я вдыхаю, наслаждаясь звуком.
Отчаяние в значительной степени ощущается вокруг нас. Я кружусь с ней, прижав
ее к каменной стене душа, нажав на нее, погружаясь в ее рот еще раз. Я могу вечно