Выбрать главу

работаем над этими вопросами, а не искал наркотики. Кроме того, вы будете с ним. Все

будет хорошо, Мила.

Но я больше не с ним. И все не в порядке.

Я вижу образ открытых, мертвых глаз Джилл и содрогаюсь.

Это мог бы быть Пакс. И я в ужасе от осознания того, что если кто-то что-то не

сделает, то это будет Пакс.

Дрожащими пальцами я беру телефон и делаю единственное, что могу сделать.

Я звоню его отцу.

Глава 22

Пакс

Я падаю, падаю, падаю.

Тут темно. Я не вижу, не могу думать, не могу чувствовать. Но мне это так

нравится. Если я не могу чувствовать, то ничего не болит. Поэтому я оставляю все как

есть.

Проснувшись, я снова напиваюсь и засыпаю благодаря Ксанаксу. И немного

погодя, я снова оказываюсь в темноте, бессмысленно дрейфую, сплю без кошмаров.

Только темнота.

Я вздыхаю.

Я принадлежу этому месту, где-то в темноте, вне времени.

109

http://vk.com/world_of_different_books

Тут нет боли.

Свет — это боль. Свет, где я вижу ее лицо и знаю, что потерял ее.

Я останусь далеко от света.

Навсегда.

Оно того не стоит.

Я начинаю закрывать глаза, но понимаю, что они уже закрыты, поэтому улыбаюсь.

Я принадлежу этому месту.

Глава 23

Пакс

Я сонно открываю глаза, пытаясь сосредоточиться. Осматриваю комнату. Я в

гостиной, и, кажется, в той же одежде, которую носил в течение некоторого времени. Что

меня разбудило? Сейчас темно, так что это было не солнце.

Я хватаюсь за виски, но вижу, что бутылка пуста.

Ебать.

Это означает, что мне нужно выйти. Я должен буду съездить в город.

А потом я понимаю, что разбудило меня. Стук кулаком в дверь.

Мое сердце замирает. Я знаю, что это, вероятно, Мила. Она была здесь сто раз на

этой неделе, пытаясь заставить меня открыть дверь, но я ни разу не встал с дивана, чтобы

сделать это. Ей не нужно видеть меня таким. Она не заслуживает быть здесь.

Стук становится громче, намного громче.

Ебать. Теперь она злится. Я впечатлен тем, с какой силой она ударяет в эту дверь.

А потом громкий треск и что-то ломается.

Какого черта?

Я встаю, и комната вращается. Я не был на ногах в течение нескольких дней. Я

выравниваюсь и снова открываю глаза. Сделав это, я вижу, что мой отец стоит передо

мной. Он чист, выбрит и одет в джинсы.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я его. — Ты только что сломал эту чертову

дверь?

Отец сжимает челюсти.

— Вот, что происходит, когда ты не отвечаешь в течение недели. Твоя подруга

позвонила мне, потому что волновалась. Иди в душ. Нам надо поговорить.

Я бросаю на него сердитый взгляд.

— Пошел ты. Нам надо было поговорить много лет назад. На самом деле, у тебя

было огромное количество шансов на протяжении многих лет, чтобы говорить. Но ты

этого не сделал. А сейчас я не хочу говорить. Смирись с этим.

Я стараюсь проскользнуть мимо него, пройти на кухню, но он хватает меня за руку.

Его хватка сильна и решительна.

— Прими душ, — говорит он медленно и сознательно. — Ты пахнешь мочой.

Надень чистую одежду и возвращайся сюда. Нам надо поговорить. Сейчас. Сегодня.

Я смотрю на него, и он смотрит на меня. Он не отступает. А я пахну мочой.

Наконец, я отворачиваюсь.

— Все равно мне нужен душ.

Я, не оглядываясь, выхожу из комнаты. Вхожу в душ и пускаю воду. Поток

холодной воды окатывает мою гребаную голову. Я не могу вспомнить, как вообще выпил

всю воду на этой неделе. На самом деле, я многого не помню об этой неделе. Каждый раз,

просыпаясь, я просто принимал больше таблеток и пил еще виски.

Я моюсь, бреюсь и одеваюсь.

110

http://vk.com/world_of_different_books

Потом иду в кухню, где выпиваю две бутылки воды. Даже после этого, мой рот все

еще сухой, так что я, должно быть, был сильно обезвожен. Я беру еще одну бутылку воды

с собой в гостиную, где отец ждет меня.

Он убрался, пока ждал, подобрав пустые бутылки виски с пола. Сейчас он сидит в

кресле.

Он смотрит на меня, когда я вхожу.

Он мрачен и трезв, и я вдруг понимаю, что не хочу начинать этот разговор.

— К черту, — говорю я папе. — Мы не говорили об этом ни разу за последние

годы. Я не вижу оснований говорить об этом сейчас. Ущерб нанесен.

Отец смотрит на меня.

— Ущерб был нанесен, — соглашается он. — Но нет никаких причин, чтобы