Она выглядит робкой.
— Это была правда. Но теперь все оживляется, начинается весна.
— Февраль не весна, — с сарказмом говорю я ей. Она закатывает глаза.
— Всего лишь формальность. Конец февраля. Почти весна. Теперь, когда люди не занесены снегом — бизнес растет. Но ты отвлеклась. Ты питаешься не правильно. Бьюсь об заклад, ты потеряла десять фунтов, а ты не должна была их потерять, Худышка.
Я бы ответила что-нибудь, но у меня нет силы, чтобы стоять на ногах. Она права. Я потеряла вес, но не должна была его потерять.
— Ты принесла мне поесть? — спрашиваю я вместо этого. Она кивает, бесцеремонно бросая бумажный пакет на мою картинку.
— Жареный сыр и миска супа с овощами. Тони сказал, что, если ты съешь все это, то получишь десерт. Он также сказал, что ты получишь куриные ножки.
Я качаю головой и не могу удержаться от улыбки. Тони любит нас своим грубым способом. Я не удивлюсь, если идея, чтобы еду принесла Мэдди — его рук дело.
— Я видела автомобиль Пакса, припаркованный перед офисом доктора Тайлера, — говорит Мэдди, крутясь на гладком красном стуле. — Он часто там бывал в последнее время. Ты говорила с ним?
Я жую бутерброд и тяжело глотаю, заставляя его спуститься вниз.
— Нет. Не в этом месяце. Он был в «Холме»?
Мэдди качает головой.
— Нет. И я ни разу не видела его машину у бара. Он был вне поля зрения, за исключением времени, когда он с доктором Тайлером.
Она смотрит на меня.
Я игнорирую это.
— Ну? — требует она, наконец, ее синие глаза уставились на меня. — Он уважает твое пространство и прикладывает все усилия, чтобы вы могли двигаться дальше. Не кажется ли тебе, что это — то самое время, чтобы ты взяла инициативу в свои руки и поговорила с ним?
Я почти роняю свой бутерброд.
— Кто ты и что ты сделала с моей сестрой? — требую я. — Тебе не нравится Пакс. Ты никогда не любила Пакса. Ты говорила мне сто раз, что он не стоит моего времени, что он никогда не будет хорошим бойфрендом.
Я в шоке от нее.
Мэдди награждает меня робким взглядом.
— Я не знаю, — признается она. — Я не могу объяснить, почему чувствую себя по-другому. Я просто так чувствую. Мое сердце говорит мне, что он заслуживает второго шанса. Я действительно думаю, что он пытается, Ми. Если честно, я не только не видела его машину в баре, но еще, когда я была там на днях, чтобы выпить, то спросила Микки видел ли он его. Он не видел.
Она снова тяжело и долго смотрит на меня. Я вздыхаю.
— Мэдисон, то, что он не был в «Логове Медведя» не означает, что он перестал пить. Или делать вещи и похуже. Все мы знаем, что он скрывается в своем доме с виски и наркотиками. Мы не знаем, что он делает.
Образуется пауза, во время которой Мэдисон ерзает.
— Ты не знаешь, что он делает, — наконец, говорит она неуверенно. — Потому что ты не разговаривала с ним. Но я разговаривала.
На этот раз я роняю свой бутерброд прямо в суп.
— Что? — спрашиваю я, а мой желудок в это время падает в ноги. — Ты солгала? Ты сказала, что не разговаривала с ним.
По какой-то странной причине, мои пальцы сжимаются, когда я жду ее ответа, а сердце громко бьется в груди.
Теперь Мэдисон выглядит неопределенной.
— Я не врала. Я сказал, что он не был в «Холме». И он не был. Но он позвонил мне пару недель назад. По-видимому, он присматривал за тобой, и заметил, что ты все еще работаешь много смен, и хотел помочь.
— Он, что? — визгливо спрашиваю я, пытаясь провернуть через свой разум этот новый поворот событий. Моя ледяная сестра разговаривает с Паксом за моей спиной?
— Он хотел помочь, — повторяет она. — Он сказал мне, что знает, как много «Холм» значит для нас, так как это было мечтой наших родителей, и он хотел убедиться, что мы не потеряем его. Он выплатил наш кредит за ремонт, а затем прислал одного из своих бизнес консультантов, чтобы поговорить со мной. Мы сели, и составили обновленный бизнес-план и теперь «Холм» снова в строю. Похоже, я должна была кое-что поменять, и я поменяла. А также, по-видимому, я должна была поменять кое-что в своей личной жизни. Я не знала, Пакса. Я не имела права говорить тебе держаться от него подальше.
Я ошеломлена ее словами. Я чувствую, как будто что-то лежит на моей груди, сжимая мои легкие, смотря на свою сестру. Я не могу дышать.
Я хватаю воду и выпиваю ее, потом еще раз.
— Пакс это сделал? — Мне, наконец, удается проквакать. Мэдди кивает.
— Но я должна была поклясться хранить все в тайне. Он не хочет, чтобы ты знала, чтоон сделал. Он был очень твердо уверен, что, когда ты, наконец, дашь ему еще один шанс, это будет, потому что он заслужил его собственными заслугами, а не из-за этого.
— Ты знаешь, что он делает? — шепчу я. — Он в порядке?
Мэдисон кивает.
— Я ходила к нему домой, чтобы встретиться с его бизнес консультантом. Он и я немного поболтали. Его главной заботой была ты. Он хотел убедиться, что ты в порядке. Он чувствует себя такой задницей за то, что сделал тебе больно, и боится, что никогда не сможет искупить свою вину. Но с другой стороны, он в порядке. Он выглядит здоровым и видится с доктором Тайлером два раза в неделю. Он даже сказал, что он и его отец вместе работают над некоторыми вещами. Думаю, что это огромный успех, Ми.
Так и есть. Она действительно понятия не имеет. Она не была там, и не видела выражение лица Пакса, когда он узнал, что его отец скрывал все в течение многих лет. Проявившееся предательство, которое отражалось в его глазах. Я действительно не была уверена, что он когда-то сможет простить отца.
— Я не знаю, что должна делать, — наконец, признаюсь я ей шепотом, падая на стул рядом с ней. Она оборачивает свою стройную руку вокруг меня.
— Ты любишь его? — спрашивает она, глядя мне в глаза. Недолго думая, я киваю.
— Он стоит душевной боли и усилий?
Ее лицо серьезное и мрачное, когда она убирает волосы с моих глаз.
Я снова киваю.
— Пакс стоит чего угодно.
Мэдисон улыбается.
— Я думала, что ты так скажешь. Мой тебе совет, сестренка, — поговори с ним. Он очень старается. Я восхищаюсь этим. Я обязана уважать его. И я знаю, что он любит тебя.
Я застыла. Я в ступоре. Я практически могу чувствовать, как мое сердце бьется в ушах.
— Чего же ты ждешь? — нежно спрашивает меня Мэдди, толкая в плечо. — Иди.
Так я и делаю.
***
Дорога до дома Пакса еще никогда не была такой долгой. Но даже теперь, я сижу в машине в течение нескольких минут после того, как повернула на его подъездную дорожку. Денжер припаркован напротив меня, поэтому я знаю, что он дома. Я беспокойно вдыхаю воздух и ужасно волнуюсь, идя по грязному снегу к его двери.
Что делать, если он больше меня не хочет? Что делать, если я ждала слишком долго, чтобы придти к этой точке? Что, если уже слишком поздно?
Я делаю несколько глубоких вдохов, стоя на крыльце Пакса.
Глубокий вдох, глубокий выдох.
Повторить.
Я звоню в дверь, а затем стучу. На меня вдруг накатывает необходимость посмотреть на его лицо, чтобы увидеть его здоровым и сильным. Я хочу видеть его глаза без боли в них. Мой желудок сжимается снова и снова, пока я жду. Кажется, прошла целая вечность, и когда дверь, наконец, открывается, я задыхаюсь.
Впервые за месяц, Пакс стоит передо мной, заполняя дверной проход.
Он такой красивый в джинсах и черной рубашке. Никто не может выглядеть в обычной одежде так, как он.
Мои колени кажутся слабыми.
Его глаза расширяются, когда он видит меня, но потом он сглаживает выражение своего лица. Сейчас он обычный, дружелюбный. Но осторожный. Очень осторожный.
— Привет, Красная, — говорит он тихо, наблюдая за моим лицом. Ожидая, что я что-то сказажу. Я пришла к нему, в конце концов. Я сглатываю. Я должна держать себя в руках.
— Привет.