О, мой бог. Я хочу сказать тысячу вещей и все, что я говорю, это привет? Я сумасшедшая.
— Я могу войти? — добавляю я быстро. Пакс улыбается и жестом приглашает меня.
— Конечно. В любое время. Ты знаешь это. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Воды, может быть?
Почему он так официален? Мое сердце сжимается от боли. Я ждала слишком долго? Неужели он переключился на кого-то другого?
Мысль практически парализует меня, но мне до сих пор удается откататься от воды и следовать за ним в гостиную. Я осматриваюсь вокруг, садясь. Он никак не изменил свой дом. Это по-прежнему легкий и воздушный, современный дом, идеально опрятный и чистый. Часть меня в глубине души освобождается. Если он не изменил свой дом, может быть, он не изменил свои чувства ко мне.
Даже я знаю, что эта мысль адски нелогична. Но, наверное, я хватаюсь за соломинку.
— Как дела? — спрашиваю я, глядя на него. — Ты в порядке?
Он стучит своими длинными пальцами по бедрам, обтянутым в джинсы. Он все еще усердно тренируется. Это очевидно. Я вижу жесткие мышцы через ткань. Я задыхаюсь.
Он улыбается.
— У меня, правда, все хорошо. Хотя, не буду врать. Было адски трудно, провернуть свой разум через все это. Но это дало мне перспективу. И в прошлом месяце, я, вроде бы, изолировал себя и сосредоточился на вещах, которые должен изменить. Я хотел убедиться, что дам тебе повод хотеть быть со мной.
Он делает паузу.
И мое сердце останавливается, когда он смотрит на меня. Его золотые глаза настолько теплые и яркие. Как я могла когда-то думать, что они были холодными?
— Я много думал, Мила. И ты была права, когда отшила меня месяц назад. Ты действительно была права. Я провел много времени, волнуясь, что совсем облажался с тобой, что ты никогда не простишь меня. Или, что я сделал тебе так больно, что ты никогда не захочешь посмотреть на меня снова.
Я начинаю прерывать его, но он поднимает руку.
— Пожалуйста. Просто позволь мне закончить. Я думал о том, что скажу тебе, сто раз. Я так счастлив, что имею возможность сказать это.
Я закрываю рот и киваю. Он мягко улыбается.
— Мила, я говорил об этом раньше, но ты самая красивая из всего, что я когда-либо видел. Ты красива внутри и снаружи. Я не заслужил встретить тебя. Я не заслужил тебя в любом случае. Но нет ничего, что я хочу больше, чем быть с тобой. Чтобы просыпаться рядом с тобой всю оставшуюся часть своей жизни. Я так благодарен, что ты застряла со мной так надолго. И все, что я хочу сейчас знать, что я могу сделать, чтобы ты снова была со мной? Скажи, и я это сделаю. Все, что угодно.
Он ждет, глаза прикованы ко мне, и я чувствую себя эмоционально разбитой, абсолютно не имея слов.
— Я не ждала слишком долго? — наконец, удается сказать мне. Пакс выглядит удивленным.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он растерянно. — Конечно, нет. Я сказал, что буду ждать тебя вечно. Я имел в виду именно это.
Слезы текут по моим щекам, когда я бросаюсь в его руки. Мы сжимаем друг друга, и я зарываюсь у него в груди. Он пахнет так же, как улица и свежий воздух. Я вдыхаю его запах, а потом он поднимает мой подбородок и го губы встречаются с моими.
Теряясь в его поцелуе, я знаю, что нигде не хочу быть сильнее, чем здесь, завернутая в руках Пакса.
Я принадлежу этому месту.
Глава 25
Пакс
Мила спит, свернувшись на моих коленях. Мы проспали весь день, свернувшись калачиком на диване, и теперь уже вечер. Ее голова покоится на моей груди, и поэтому я с особой осторожностью беру свой телефон, стараясь не толкнуть ее и не разбудить.
Говоря тихо, я заказываю доставку огромного количества китайской еды. Глядя на Милу, я быстро добавляю десерт к нашему заказу. Она нуждается в еде. Она похудела. Изгибы, в которые раньше прекрасно вписывались мои руки, стали слишком тонкими.
Вешая трубку, я чувствую себя виноватым. У нее было много стресса из-за меня.
Глядя вниз, убираю волосы с ее лба, наблюдая, как ее губы выпячиваются с каждым вдохом. Эта ее черта такая адски милая. Она кажется такой невинной, как ребенок. Мила выбирает именно этот момент, чтобы открыть глаза. Они расширяются, когда она понимает, что я не сплю.
— Привет, — бормочет она, садясь. Мои руки продолжают обнимать ее.
— Привет, — говорю я ей с улыбкой. — Ты хорошо спала?
Она виновато кивает, как будто стыдится, что проспала весь день.
— Тебе нужен сон, — говорю я ей. — Ты совсем не заботишься о себе.
Она выглядит робкой.
— У меня были проблемы со сном, — оборонительно отвечает она.
— Я знаю, — говорю я ей тихо. — У меня тоже. Но теперь мы будем спать лучше, обещаю.
Она смотрит на меня.
— Твои кошмары прекратились?
— Это удивительно, но да, — отвечаю я. — По большей части. Они были пару раз после гипноза. Даже притом, что было больно все вспоминать, это действительно было освобождением. После того, как я начал говорить и обдумывать это, я смог заставить некоторые из моих проблем уйти.
— Ты, должно быть, талантлив, — говорит она мне, повторяя мои слова из прошлого. — Иногда проблемы не хотят уходить.
Я улыбаюсь.
— Ты права. Некоторые проблемы, вроде бессонницы, словно ад. Но мои методы пока работают. Будем надеяться, что так и будет продолжаться.
— Я уверена, что так и будет, — утвердительно отвечает Мила. — Потому что ты талантлив. Ты расставишь все на свои места.
Она прижимается к моей шее, и я притягиваю ее еще ближе.
— Не думаю, что когда-нибудь отпущу тебя со своих колен, — говорю я ей. — Надеюсь, тебе удобно.
Она хихикает.
— Это ты сейчастак говоришь, пока твои ноги не устали.
— И это ты хочешь, чтобы меня это волновало, — говорю я ей. — Ты весишь пять фунтов. И, кстати, к нам выехала еда. Ты съешь все.
Она снова хихикает.
— И это тыхочешь, чтобы меня это волновало.
Но после того как приезжает парень с едой, и я позволяю Миле слезть с моих колен, она, в конечном итоге, съедает все, что я положил ей на тарелку. Я пытаюсь заставить ее передохнуть секунду, но она отказывается. Я оставляю все, как есть. Отдал бы сейчас все на свете, чтобы накормить ее.
— У меня для тебя кое-что есть, — говорю я ей, когда мы ставим нашу посуду в посудомоечную машину. Она выпрямляется.
— Да? Но мне ничего не надо. У меня есть все, что нужно.
И она имеет в виду меня. Мое сердце разрывается.
— У меня тоже есть все, что нужно, — уверяю ее. — И ты теперь никуда не денешься, поэтому я хочу дать тебе это.
Она смотрит на меня с любопытством, и я веду ее на второй этаж, останавливая перед закрытой дверью.
— Ты даешь мне гостевую комнату? — Она поднимает бровь и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Ты больше не хочешь спать со мной?
— Просто открой дверь, Нахальные Трусики.
Она улыбается и поворачивает ручку, открывая дверь, а потом задыхается.
Я превратил комнату для гостей в студию для нее. Вся стена состоит из окон, открывая вид на озеро, наполняя комнату светом. Два мольберта; встроенные полки, заполненные всевозможными предметами искусства, которые ей могли бы понадобиться; зона отдыха. Я даже установил мансардные окна, что заняло много ночей, когда Луна висела над головой.
Мила застыла.
— Ты не собираешься ничего говорить? — спрашиваю я. — Язык проглотила?
Она улыбается медленно, озорно.
— Я думала, мы уже решили, что кот совершенно точно не откусывал мой язык.
Воспоминания о ночи на моем кухонном полу, создают дискомфорт в паху, и я быстро думаю о других вещах. Мертвые щенки, монахини, холодная рыба.
После того, как мой пах находится под контролем, я еще раз тяну ее за руку, ведя от полки к полке.
— Я хотел, чтобы у тебя было все необходимое, чтобы рисовать здесь, — говорю я ей. — Я ничего не забыл?
Она вращается вокруг, разглядывая все это.