Маня была очарована. Близость Иудейских гор и Аялонской долины наполняла ее душу возвышенными чувствами. Прохладный ветерок слегка раскачивал ветви рожковых деревьев вокруг большого постоялого двора. Прямо перед Маней чернели горы, а за ее спиной простиралась равнина, изобилующая оливами и дубами. Небо потемнело, но первые звезды сверкали на нем, как драгоценные камни. Придорожные деревья походили на длинные черные тени.
Потом Маня и Иеѓошуа направились в свои комнаты, где для них были приготовлены циновки. По дороге Иеѓошуа стал рассказывать молодой женщине, как арабы привязаны к животным, для них это друзья, источник пропитания и безопасности.
«Ты обратила внимание, как сторож отнесся к нашим лошадям? Для арабов лошадь все равно что человек. Они верят, что лошадь все понимает, хотя и не говорит. Всякий раз, когда я заезжаю сюда, они гладят моего коня и проверяют, здоров ли он. Они утверждают, что лошадь уважает людей больше, чем сами люди. Есть у них любимая пословица: „Вырасти собаку — и защитит тебя, вырасти человека — и разорвет“. Ты заметила, что лошадей накормили прежде, чем нам принесли кофе? Их отвели в стойло, чтобы они не ночевали под открытым небом, хотя зима еще только началась. Ночью хозяин двора зайдет к ним и проверит, все ли в порядке. И будет заботиться о них не меньше, чем о нас. Потому что для него человек без лошади не совсем полноценен».
На рассвете Маня и Иеѓошуа покинули постоялый двор и направились в сторону Иерусалима. Иеѓошуа предложил молодой женщине выпить утренний кофе в деревне Абу Гош, где живут, согласно преданию, потомки черкесов, которых так уважали ее друзья и на которых стремились походить. В шестнадцатом веке османские турки привезли их в Палестину и использовали для охраны.
«Не знаю, почему наши евреи не дружат с жителями Абу Гоша? — со скрытой досадой задался вопросом Иеѓошуа, рассказав об их бесстрашии и щепетильности в вопросах чести. — Откуда взялись предрассудки по отношению к ним? Ты не представляешь, насколько они всегда верны своему слову. На них можно положиться. У нас принято считать, что арабы лгуны. Но ведь нельзя смешивать всех в одну кучу. Если араб из Абу Гоша дал тебе слово, считай, он поручился своей жизнью. С арабами нет нужды подписывать договор. Слово чести имеет для них большее значение, чем подписи. Я изучил их и знаю, когда им можно верить. Арабы из Абу Гоша отличные люди, отважные, трудолюбивые, и с ними можно договориться. Да, они обычно говорят двусмысленно, но это не считается у них ложью. Просто они любят ходить вокруг да около».
«А как надо реагировать, если чувствуешь, что они лгут?»
«Ни в коем случае нельзя их оскорблять. Надо притвориться, что ничего не замечаешь. Отношения с ними устанавливаются очень медленно, потому что они знают: действительность не подвластна никаким планам, и беспрерывно к ней приспосабливаются».
Заря только начинала заниматься. Рваные клочья ночного тумана таяли в утреннем воздухе. Купцы и паломники еще не проснулись, когда Маня и Иеѓошуа свернули на дорогу, ведущую к Абу Гошу.
Вскоре они остановили коней на краю деревни, возле шатра Мухаммеда Джабара. Хозяин вышел им навстречу, радостно поприветствовал и усадил на соломенные циновки под большим тутовым деревом. Сидя в уголке, Маня наблюдала, как двое мужчин о чем-то оживленно перешептываются. Впрочем, Иеѓошуа не собирался задерживаться у Мухаммеда и вскоре вместе со своей спутницей выехал в Седжеру. Джабар дал гостям на дорогу много сладостей и орехов.
«В Иерусалиме мы останавливаться не будем. Это религиозный город, и большинство местных евреев живет на пожертвования. Не понимаю, почему до сих пор ни одна организация не предложила мне начать переговоры с владельцами земель вокруг Иерусалима. Возле нашего святого города очень много арабских деревень. Мы до сих пор произносим слова: „На следующий год — в Иерусалиме“, но ничего не делаем, чтобы сохранить его и выкупить окрестные земли», — решительно заявил Иеѓошуа, пришпоривая лошадь.