Самым знаменитым приобретением Иеѓошуа явились земли Изреэльской долины, покупка которых растянулась на несколько десятилетий. Речь идет о самых плодородных землях Палестины. Попытки их купить предпринимались еще во времена Темкина и увенчались успехом тридцать лет спустя, уже после Первой мировой войны.
В Изреэльской долине были построены поселения, сыгравшие решающую роль в превращении еврейского народа в народ земледельцев. Целинные земли этого края превратились в образцовые сельскохозяйственные площади.
Во всем, что делал Иеѓошуа, он советовался с Ольгой. Она завязывала для него нужные связи, склоняла противников на его сторону, находила ссуды, но главная ее помощь мужу состояла в моральной поддержке и укреплении веры в правильности избранного пути. Он на практике осуществлял ее девиз: «Сделаем — и будет видно». Сначала заключить сделку, застолбить земельный участок, а потом уж думать, откуда брать деньги.
Однако после возвращения в Яффу сама Ольга переменилась. Ей было уже под семьдесят, и она страдала разными болезнями. Ее младшая сестра Соня после войны вышла замуж за Менделя, брата Иеѓошуа. Обе супружеские пары не имели детей и вместе купили двухэтажный дом в Тель-Авиве на углу улицы Алленби и бульвара Ротшильда. Этот дом превратился в своеобразное семейное гнездо Ханкиных и Белкиндов, место постоянных визитов для племянников Ольги и Иеѓошуа. Ольга сохранила связь с родственниками и находила в них для себя утешение. Когда ей стало трудно ходить, они возили ее на машине по строящемуся Тель-Авиву. Плохо приходилось тем ее юным родичам, кто не помнил наизусть «Песнь Деворы» или «Песнь моря». Тем же, кто помнил, она давала мелкие монеты со сдачи, остававшейся после недельных покупок.
Любовь Иеѓошуа к ней с годами только усиливалась. Даже когда она была прикована к постели, он продолжал советоваться с ней. После ее смерти он построил усыпальницу на склоне горы Гильбоа, недалеко от Эйн Харода. Сам он скончался три года спустя. Ольга умерла на Пасху, 15 нисана 5702 (1942) года. Подобно ее жизни, смерть ее была символична и совпала с праздником, знаменующим выход из рабства на свободу.
Эпилог
Песнь моря
Летним днем 1996 года армейский тендер марки «форд» остановился возле заброшенного бетонного строения на морском берегу между Атлитом и Хадерой. Здание одиноко высилось над морем, обрушивавшим на прибрежный песок бесконечные волны прибоя. В машине сидел майор запаса, а рядом, с ним — женщина лет сорока пяти с толстой косой, уложенной на затылке. Они вышли из машины и пошли к дому, стоящему на пустынном берегу.
«Вот», — сказал офицер.
Это был человек широкоплечий, нетерпеливый, улыбающийся. «Вот об этом доме вы и спрашивали», — произнес он. Темноглазая женщина с густыми бровями молча смотрела. Офицер резервной службы служил адъютантом в медицинских частях, и ему поручили сопровождать гостью, потому что он владел русским языком. Сама гостья была врачом и приехала с делегацией высшего офицерского состава российской армии. В соответствии с программой визита члены делегации располагали одним свободным днем. Врач Соня Федорова пожелала увидеть «дом Ольги» на морском берегу.
«Мы такого дома не знаем», — сказали в ответ хозяева-израильтяне, но Соня настаивала на том, что такой дом существует, стоит у моря и, если даже в нем не живут, само строение сохранилось. Женщина достала ветхую, поблекшую фотографию неоштукатуренного бетонного строения с овальным фасадом, стоящего на морском берегу.
«Этот дом построили для Ольги Белкинд, — настаивала она. — Я хочу увидеть его, прежде чем возвращусь в Россию».
Офицер ничего не слыхал об Ольге Белкинд. Тем не менее он навел справки и выяснил, что речь идет о жене Иеѓошуа Ханкина, скупившего большую часть земель в Израиле. Тогда он обратился к одному из следопытов в своем военном лагере, и тот сказал ему, где находится это здание.
«Ольга Белкинд была женой Иеѓошуа Ханкина, — сказал офицер, когда гостья начала проявлять признаки нетерпения. — Какое она имеет отношение к вам? У вас разве есть еврейская кровь?»
«Еврейской крови у меня нет, но у Ольги был роман с моим дедушкой. Я много о ней слышала».
«А кто такой ваш дедушка?»
«Он занимал высокий пост в царской тайной полиции. Сегодня уже можно говорить об этом откровенно. „Охранка“, безусловно, отличалась меньшей жестокостью, чем НКВД или КГБ, но и она занималась террором, провокациями и шпионажем. В частности, на Ближнем Востоке».
«Например?»