— Достал, мля! — выругалась я.
Мелодрамма упал в обморок, а я извлекла Тьму и впитала довольную сущность.
"Слаб, не вкус-сный. Надо было причинить боль" — поделилась она со мной впечатлениями.
Я не желая больше смотреть на эту кучку дерь… кхм… на Трая и перенесла его в сад. Затем я бросилась к Грисику и взяла его на руки. Стала подпитывать его Тьмой. Через минут десять он открыл глазки. Резко взлетел и стал активно жестикулировать. По его рассказу я поняла, что Рэн ушел рано утром, а потом явился Трай, Грис хотел его остановить, но Мелодрамма ударил по нему светом и грисик вырубился. У-у-у, сволочь светлосущная!
Тут дверь распахнулась и вошел Тиэрэн, вошел и тут же застыл. Мрачным взглядом окинул комнату, затем перевел взгляд на меня. Его глаза сощурились.
— Что тут произошло?! — требовательно спросил он.
Если вы сейчас подумаете, что я начну выгораживать Мелодрамму, вы ошибаетесь.
— Что произошло?! — переспросила я, затем резко поднялась и на повышенных тонах и с нецензурными вставками пересказала ему события происходившие тут несколь минут назад.
— Где он?! — глаза мужа стали абсолютно черными.
Ой. Если мы не хотим международного конфликта, придется мне поработать успокаительным и оттвлекательным ресурсом.
— Ой, — воскликнула я, — что-то мне не хорошо.
А потом картинно упала в "обморок". Упасть мне не дали, перехватив в полете и пррижав к груди. Затем меня поцеловали в волосы, поглядили по спине и тихо позвали. Я "не приходила в себя".
Тогда меня положили на кровать и стали гладить по голове, при этом не переставая звать по имени. Подействовало на меня только:
— Ри, я знаю, что ты притворяешься.
Я приоткрыла один глаз.
— Хулиганка, — улыбнулся император и поцеловал меня, но потом отстранился и угрожающе произнес:
— Но за сделанное он все-равно ответит!
Я кивнула.
— Только давай без членовредительства, а то конфликт политический и все такое.
— Ты чудо, — сказал император и обнял меня.
Я радостно вздохнула и зажмурилась.
Прошлаеще неделя. Делегация уехала все это время я благополучно избегала встреч с Траем, потому что моя реакция на него всегда одна. Тошнота. Крайне подозрительный тип. Бе. И он мне вдвойне провен после случившегося инцидента.
Сижу в саду и развлекаюсь тем, что щекочу Грисика. Кстати, вот интересно, почему император принял Гриса, как данность? Привалилась спиной к стволу дерева. Ненавижу жару. Стерла пот над губой и с подбородка. Фу-ух.
— Грисик, солнышко, слетай, принеси мне мою рунную палочку, — попросила я.
Конечно, её нужно всегда носить при себе. Но мне лень. С помощью неё нанесу на кожу защиту от жары, а то я скоро превращусь в желе. Грис улетел, а я продолжила сидеть под деревом. Почему-то даже в тени было жарко. У-у-у. Как плохо. У меня не было сил на то что бы встать, поднять руку, ногу и вообще пошевелиться. Совершенно недееспособна в жару. Тут увидела, как ко мне приближается Рэн.
— Я очень рада тебя видеть, Рэн, правда, — сказала я вяло. — Но я не могу встать и обнять тебя. Мне лень.
— Ничего страшного, — сказал он ласково.
Что? Его по голове ничем не ударило? Он таким тоном со мной не раз не говорил, слишком приторным, его обычно грубый голос чуточку смягчался, но не так сильно.
— Рэн? — переспросила я. Может у меня галлюцинации на фоне жары.
— Да, любимая.
О-па, че-то не то. Я стала приподниматься на руках, чтобы сесть прямо, стала готовить в руке боевой пульсар.
— Не так быстро, сладкая, — услышала я перед тем, как увидела, что в меня летит что-то серое, а потом темнота, вспышка боли.
— Ваше Величество, ей уже лучше, — услышала я. — Вы можете идти отдохнуть.
Снова темнота. Услышала, как меня кто-то зовет.
— Ри.
М-м-м. Не могу. Темнота. Холод. Как же холодно. Чувствую теплое касание. Ко мне кто-то прикасается. Так нежно. Я не могу вынырнуть из темноты.
— Ри. Не… оставляй… меня.
Этот голос я постоянно его слышу. Почему сейчас этот голос такой напряженный?
— Ты… нужна… мне.
Голос сдавленный. Ему тяжело говорить?
— Ри…
Рэн! Мой хороший, сколько же ты тут сидишь? Рядом со мной? Что произошло? Надо открыть глаза. Надо его успокоить. Почувствовала, как целуют костяшки моих пальцев.
— Рэн, — прохрипела я.
— Ринэлин, маленькая моя, — выдохнул Тиэрэн, столько облегчения в голосе.