— Мама! — снова услышала я радостный крик и тут же меня обнимают детские ручки. Меня захлестывает нежность и любовь, я опускаюсь на колени и обнимаю деток.
— Вы мои хорошие!
Мои хорошие… Мои хорошие… Мой хороший… Какое-то воспоминание пыталось пробиться ко мне, но что-то будто не давало ему это сделать.
— Мама, пойдем! Там дядя он ждет тебя!
Я посмотрела на мальчика и улыбнулась. Он так похож на… Кого? Я взяла детей за руки и позволила им вести меня. Вскоре я действительно увидела "дядю". На плетеном кресле-качалке сидел старец с длинной белой бородой и белых одеждах. Он поднял на меня глаза и улыбнулся:
— Ну здравствуй, Виктория.
И я вспомнила, все вспомнила. Тут же комок встал в горле и я прохрипела:
— Значит, я умерла.
— И да, и нет, — был мне ответ.
Я была не в том состоянии, чтобы вникать в высокий философский смысл сранных фраз дебильных старцев.
— Кто вы? — немного истерично воскликнула я.
— Мама не волнуйся, — дернула меня за руку малышка.
— Нет, нет, конечно, мама не волнуется, — прошепттала я ласково, а потом снова обратилась к старику, — Что происходит?!
— Садись, — он кивнул на траву, я села и усадила на колени детей. прикосновение к ним не давало мне сорваться.
— Ты умерла в том мире, Виктория.
Я так и знала.
— Но в том, что так получилось есть моя вина, — он склонил голову, как бы признавая ошибку.
— Что это значит?!
— Понимаешь, я можно сказать босс всех Богов, и я должен был следить за всеми своими подчиненными, но упустил из внимания Алеисандро, он всегда был слишком самонадеянным и постоянно вынашивал какие-то глупые планы, я должен был уделить ему пристальное внимание, но не сделал этого и вот результат.
Я прищурилась.
— Так-то оно, конечно, так, но к чему вы клоните?
— Я могу снова вернуть тебя в тот мир, — произнес босс после долгой и мучительной паузы.
— Снова в тело Аринэлии?
— Нет, ее тело мертво, но даже если бы это было возможно, оно уже сожжено.
Я вздрогнула.
— И что же тогда?
— Я перенесу тебя в тот мир в твоем теле.
— А дети?
Я лихорадочно прижала уснувших малышей к груди.
— Я думаю, что смогу вернуть и детей, это не сложно.
Слишком все идеально, я подозрительно посмотрела на Бога.
— И все бы хорошо, но в чем подвох?
— С чего ты решила, что он есть? — "удивился" он.
— Скажем так, я села на свои розовые очки в восемнадцать лет и больше их не надевала.
Бог покачал головой.
— Земляне перестали верить в чудеса, стали слишком расчетливы и приземленны.
Я усмехнулась.
— Ну давайте, переубедите меня и скажите, что вами сейчас движет совесть и вселюбовь, а не холодной и четкий расчет.
Бог рассмеялся.
— Ладно, ты угадала. Дело не только в этом. Скажем так, лучше предотвратить угрозу, если ты в состоянии это сделать, чем потом бороться с уже сущетсвующей.
— Что это значит?
— Потом поймешь, — усмехнулся босс. — А сейчас, тебе пора.
— Подождите, а Тьма? — окончательно обнаглела я.
В том, что ты являешься частью плана, а не объектом помилования есть свои плюсы. Босс Богов задумался, а потом будто сам себе произнес задумчиво:
— Да, наверное это необходимо.
И уже громко мне:
— Будет у тебя и твоя Тьма.
Замечательно.
— Приготовься.
Я поцеловала в лобик детей, всетаки я теперь смогу их увидеть только через несколько месяцев, и закрыла глаза. Тут меня подхватило, что мягкое и приятное, а потом боль. Невероятная боль: в голове, в ногах, в груди, в руках, в животе. Болело все, что можно и темнота… Что-то часто я стала падать в темноту, мелькнула у меня последняя мысль.
Глава 23
Через помутненное сознание до слуха доносился звон посуды (?), шаги, и бормотания. Я попробовала приоткрыть глаз, но голову прострелила ужасная боль. Невольно застонала. Тут на меня катали воспоминания и я издала еще один стон, потому что мне нужно срочно бежать к Рэну, а я не могу. Дети! Вспоминила я, и через боль положила руку на живот. И офигела. Он был большим и круглым, хотя я помню очень хорошо, что у меня был едва виднеющийся маленький животик.