Она отвела взгляд. Не выдержала. Или сделала вид, или на самом деле, я не понял. Но лёгкую улыбку с ямочкой на щеке всё-таки заметил.
Ну вот и как онлайн-знакомства могут заменить такие, наполненные магией, моменты? Живые, утончённые, с энергией, плещущейся между двумя людьми.
Мне понравилась Лера ещё во время первой встречи, а сегодня у меня отпали все сомнения, что хотелось бы узнать её поближе. И две другие женщины помогли мне в этом убедиться.
Первой была Эльвира. Так уж получилось, что на следующий день мне позвонил Виктор и очень эмоционально пересказывал их жаркое свидание — второе по счёту, — а потом и благодарил за знакомство. Забавно, но на контрасте с невзрачной, однако по-своему очень обаятельной и культурной Лерой Эльвира теперь воспринималась ещё более стервозной, холодной и быдловатой. Даже сексуальность её тела ничего не меняла в моём отношении к ней. И я в который раз порадовался, что эта змея окончательно переключилась на Виктора.
А Лида…
Сама она ничего для этого не делала — просто в эти дни Лида почти не появлялась в моей голове. Ей просто не осталось места в моих мыслях, постоянно вращающихся вокруг беседы с Лерой.
Значит, следующей встрече быть. И я надеялся, что не только встрече.
93
Лида
В те минуты, когда Вадим говорил со мной о работе в дизайнерском отделе Воронцова и Перевалова, мне казалось, что я люблю его сильнее, чем когда бы то ни было. И дело не только в том, что Вадим, смертельно обиженный и преданный мною, мог бы и ненавидеть меня, и пытаться отомстить, ну или хотя бы не делать ничего хорошего. А он зарыл топор войны — хотя Вадим даже и не доставал его, пожалуй, — и пытался мне помочь. Он всегда верил в меня гораздо сильнее, чем я сама. Казалось бы, почему, по какой причине? Я не знала. Но да — сейчас, когда я заслуживала хорошего отношения меньше, чем раньше, я особенно любила Вадима за то, что он по-прежнему верит в то, что я что-то могу отдельно от него.
Так уж совпало, что накануне у меня был сеанс с Натальей Ивановной, и она поинтересовалась моими мыслями насчёт того, почему Вадим верил в меня. Сказать, что я вместо нормального ответа начала блеять, как овца, — значит, сильно преуменьшить. Я действительно не знала, что сказать, а всё, что возникало в моей голове, казалось настолько нелепым, что я боялась это озвучивать. Наталья Ивановна попросила меня как следует сформулировать ответ к следующему сеансу, и я ломала над ним голову до тех пор, пока Вадим не озвучил это предложение о дизайн-отделе. Точнее, не только само предложение, но и аргументы, которые к нему прилагались.
Я была настолько впечатлена своим открытием, что не стала дожидаться сеанса, а написала Наталье Ивановне тем же вечером, когда добралась до квартиры.
Написала, что Вадим, в отличие от меня, никогда не был зациклен ни на своём, ни на моём прошлом. Да он и не знал подробностей — я мало рассказывала мужу о том, как ко мне относились мама и бабушка, только озвучила факты. И он, не понимая по-настоящему, откуда растут ноги у моей неуверенности в себе, оценивал меня просто по способностям и умениям. А если отринуть комплексы и посмотреть объективно… Забыв о том, в какой семье я родилась, не думая, что было бы лучше, если бы я вообще не рождалась…
Мне легко давалась учёба, значит, я — неглупый человек. Я поступила в институт без всяких связей, причём по баллам была не самой последней. И потом мои оценки были хорошими, если не сказать — отличными, особенно когда я старалась, как в ситуации с предметом Вадима. Я хотела попасть к нему на практику — и я попала туда. Не потому что красивые глаза, блат или жребий, а потому что я молодец.
Вадим просто всегда оценивал меня объективно, а не через призму моих комплексов. Вот и всё.
На следующем сеансе мы с Натальей Ивановной пытались разобраться, что мешает мне оценивать себя так же объективно. Почему пытались? Потому что я понимала, что дело не только в моём детстве и жизненной установке «лучше бы меня не было». Не только в том, что я неосознанно наказывала себя за то, что вообще родилась и жила, тогда как у моих мамы и бабушки после моего рождения вся жизнь развалилась на куски. Не только в том, что я считала себя недостойной любви — потому что и мама, и бабушка, и даже Роман вколотили в меня эту мысль, накрепко вбили её своей искренней и бескорыстной нелюбовью, чистой, как слеза ребёнка.
Нет, дело было в чём-то ещё. И я то ли сама не понимала, в чём именно, то ли боялась озвучивать.
Боялась?..
Это слово, неожиданно пришедшее ко мне в голову во время сеанса, заставило меня сжаться и зажмуриться — оно кольнуло в груди, словно кто-то решил вонзить туда тонкую иглу.