— Лид, а на какой, прости мне мой французский, хер тебе всё это надо? Ты представляешь, сколько нужно вбухать денег в такой проект? Хотя о чём я — конечно, ты представляешь. Тогда ты должна понимать, что накопленного тебе хватит максимум на покупку дома. Деньги на остальное ты где будешь брать? Почку продашь?
— Нет. Я думаю продать квартиру. — Юля вновь хотела что-то сказать, но я решительно пресекла все попытки, заявив: — Не надо меня отговаривать. Я не ради того, чтобы Вадим смягчился и принял меня обратно. Тем более что у него какая-то женщина сейчас появилась, и, судя по рассказам Аришки, там всё серьёзно. Это просто мой способ сказать ему спасибо за всё, что он для меня сделал. Ну, и извиниться за то, что нагадила в душу.
— Разыщи и купи ему несколько картин его матери или бабушки, — предложила Юля, хмурясь. — И достаточно для извинений. Зачем дом-то восстанавливать? Ладно-ладно, молчу… Тогда ответь хотя бы на один вопрос: а ты сама где жить будешь, если квартиру продашь?
— Комнату сниму.
Подруга закатила глаза.
— А прописка? Нельзя просто продать квартиру и выписаться в никуда, Лида. Ты должна быть где-то зарегистрирована. Где?
Об этом я не подумала…
— Ох, Лида… — Юля покачала головой. — В общем, если до этого дойдёт, я тебя к себе пропишу. Звать жить не буду, извини, — я всё ещё надеюсь наладить личную жизнь, несмотря на почтенный возраст. Но прописать могу. Встанешь на ноги, накопишь на ипотеку — и выпишешься. Правда, я пока надеюсь, что ты передумаешь и остановишься на моём варианте с парочкой картин…
— Не передумаю, — заверила я подругу и искренне поблагодарила за готовность помочь, даже несмотря на несогласие с моим планом.
В общем, Юля оказалась права — почти все деньги, скопившиеся на счету, я в итоге вбухала в покупку бывшего дома Вадима. Его нынешний владелец оказался вредным стариканом и, поняв, что мне позарез нужен именно этот дом, назвал такую цену, что обалдела даже видавшая виды риелтор. Она же, кстати, и сбила цену процентов на тридцать — без неё я бы согласилась и на подобный откровенный грабёж.
Вот так за две недели до дня рождения Вадима мы с Аришкой стали владелицами его дома детства. К сожалению, там действительно не сохранилось никакой обстановки, более того — то, что сохранилось, требовало серьёзного ремонта. Но на это у меня уже не оставалось денег, поэтому я начала ещё более сложный процесс — продажу своей квартиры.
100
Лида
Из-за того, что я постоянно то работала (причём часто сверхурочно — деньги теперь были нужны как воздух), то занималась покупкой-продажей квартир и домов, то проводила время с Аришкой, у меня совсем не оставалось ни минутки на то, чтобы похандрить. Я понимала, что повод есть, чувствовала это сердцем, да и верила дочери. Но не унывала — просто было некогда.
Может, если бы я взяла за основу такое правило, когда была ещё замужем за Вадимом, и не случилось бы этой ситуации с моим побегом к Роману… Да, вполне вероятно. Я ведь действительно погрязла в жалости к себе и даже не пыталась из неё выбраться. Делала только необходимый минимум — заботилась об Аришке, брала непыльные заказы, чтобы уж совсем бездельницей не казаться. Но этого было мало, надо было загрузить себя по полной программе. И к психологу пойти.
Сердце щемило, когда я думала о том, что катастрофы можно было избежать. Что я могла сохранить свою семью, но не захотела. Мне больше нравилось страдать и ощущать себя ненужной.
Дура, дура Лида…
Я не знала, есть ли у меня хотя бы мизерный шанс исправить ситуацию, но старалась хотя бы стать другим человеком. Я сделала вывод и больше не собиралась погружаться в депрессию и самобичевание. Даже предложение Вадима о том, чтобы реанимировать дизайн-студию… Поначалу я восприняла его скептически, а потом подумала: пошло всё к чёрту, я попробую. Буду стараться изо всех сил, и тогда всё получится. И никак иначе!
Вот с таким боевым настроем я и жила. Даже каким-то образом смогла сохранить его, когда однажды после занятий танцами Аришка украдкой показала мне «ту самую женщину, с которой встречается папа». И не почувствовала к ней ненависти. Неприязнь — да, но я не святая, чтобы чувствовать симпатию к новой женщине Вадима. Однако ненависти не было.
Эта женщина показалась мне вполне миловидной и явно была не лишена интеллекта, по крайней мере, если судить по спокойному вдумчивому взгляду. Она никак не показала мне своих чувств — не скривилась, не улыбнулась ехидно, но и не отвернулась, когда заметила, что я смотрю на неё. Стояла и изучала меня в ответ.