— Я-то готова, — пошутила я, почти не чувствуя страха. — А вы готовы, Геннадий Иванович?
Он расхохотался.
— Мне нравится ваш настрой, Лида! Тогда приступим к работе сразу после майских праздников.
В тот же день я написала заявление на увольнение из «Интродизайна». Градов орал, как кот, которому прищемили хвост, и даже попытался меня отговорить, обещая повысить зарплату втрое. Это было сравнимо с тем, что предложил Воронцов, но…
Я хотела рискнуть. И нет, я не воспринимала это своё решение как попытку в очередной раз получить своё наказание от судьбы.
Хватит с меня наказаний.
Настала пора наград.
119
Вадим
В первые дни после того, как болезнь пошла на убыль, я оставался дома. Офисом управлял удалённо и решил, что не буду спешить с выходом на работу. Надо было восстановиться как следует. Впереди большие дела, на горизонте командировка в ОАЭ, так что надо быть стопроцентным огурчиком.
В противном случае я бы сбежал в офис при первой же возможности, потому что дома находиться стало ещё сложнее. Буквально каждый уголок в квартире напоминал мне о Лиде.
Учитывая произошедшее между нами той ночью, спальня не только напоминала мне о бывшей жене, как это было раньше, — теперь мне даже казалось, что я до сих пор чувствую тепло тела Лиды на кровати, запах и что-то необъяснимое...
Словно она всё ещё оставалась рядом со мной.
Надо ли говорить, что в таких условиях не думать о ней, нас, прошлом и будущем было невозможно. Тем более что поводов для рефлексии, мягко говоря, добавилось.
.
Я давно заметил, что у жизни есть одна занимательная особенность: чем громче утверждаешь, что чего-то с тобой никогда не произойдёт, тем выше вероятность столкнуться с этим самым непосредственным образом.
Однажды, ещё в студенческие времена, я с пеной у рта доказывал другу, что он не прав, после того как он с невинной мордой заявил мне, что переспать с бывшей девушкой — это не измена. Почти дословно помню, как он сказал: «Конечно не измена! Она же мне почти как родственница, не могу я просто взять и выкинуть её из жизни. Встретились, пообнимались, разошлись, чего такого-то?»
Разумеется, речь шла не про объятия, к тому же у него на тот момент уже намечалась свадьба с беременной невестой в придачу.
Я тогда многое наговорил этому другу. Поинтересовался, со всеми ли родственниками он занимается сексом, например. И поддерживает ли его невеста такие «родственные связи».
Прошло два с половиной десятка лет — и те его слова нагнали меня, через пространство и время добравшись до совести, словно обняли её, чтобы ехидно спросить: «Ну, так что, секс с бывшей — это измена или нет?»
И насколько проще было бы считать, что нет…
Я тогда и вправду был невменяем. Тем не менее я понимал, что пристаю к Лиде, а не к Лере. Тут, каюсь, мыслепреступление действительно было. Я позволил себе воображаемый секс с бывшей женой. Но то, что секс был настоящий, я не знал!
Так ведь?
Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я не был пьян, но высокая температура на меня всегда действовала похлеще любой водки. И в этом невменяемом состоянии я сделал то, что хотел бы сделать и в трезвом? Так, что ли?
Получается, я не только думаю о Лиде, но и хочу её по-прежнему. От брезгливости и отвращения первых дней после её измены не осталось и следа.
Осознавать это оказалось тяжело.
Меня тянет к Лиде, но в то же время я злюсь на неё и на себя… Очень похоже на правду.
Наверное, оттуда и взялась та жестокость, которую я проявил к Лиде в постели? Я уже размышлял в минувшие месяцы о том, что, возможно, не так уж и хорошо понимал сексуальные пристрастия бывшей жены, как считал ранее. Возможно, в невменяемом состоянии подсознание подсказало мне, что делать?
Или это было просто банальное наказание, попытка выместить злость, как я и сказал Лиде?
А ещё говорят, что знание — сила… Но на меня накатила такая усталость! Чем больше я узнавал про измену бывшей жены, её истоки, про всё, что творилось у Лиды в голове, о чём она, по её утверждению, и сама не подозревала до похода к психологу, тем слабее становился.
Не добавляло мне силы и допущение, что Лида действительно любила меня, а разрушила всё из-за неосознанности собственных чувств. Сейчас же она прозрела и всё про себя и нас поняла.
Но с прозрениями есть вечная проблема — никогда не знаешь, где в них правда, а где самообман.
Как определить, любила меня Лида на самом деле или нет? Как определить, не придумала ли она сейчас эту любовь?
Или не надо определять? Плевать на прошлое, главное — настоящее?