Как я тогда смеялась…
— Ну, садись, рассказывай, — произнёс Вадим, кивая мне на одно из кресел, что стояли рядом с его письменным столом. Столы в кабинете были расположены буквой «Т» —верхняя «чёрточка» (стол Вадима) была короткой, а нижняя — стол для посетителей и совещаний, — длинной.
Я села в кресло и, поёрзав в нём, начала рассказывать. Периодически плакала, и Вадим тут же вставал и подавал мне бумажные платочки. А ещё он сделал нам чаю и принёс печенье… которое я, голодная до невозможности из-за своей беременности, съела в одиночку. Вадим к нему даже не притронулся.
— И что ты собираешься делать? — спросил он, когда я наконец замолкла и, хлюпая носом, жевала печенье, глядя в чашку. Несмотря на то, что я сама хотела рассказать ему всё, чтобы получить совет, мне было стыдно. Потому что в глубине души я была согласна с Ромой — сама виновата…
— Не знаю, — ответила я тихо и тяжело вздохнула. — Я хотела посоветоваться с тобой…
— Вариантов может быть несколько, — тут же откликнулся Вадим. Он говорил спокойно, и я даже немного заразилась от него этим спокойствием. По крайней мере, наконец перестала гипнотизировать взглядом чай и посмотрела на собеседника. Серьёзный, в идеально выглаженном костюме и блестящих очках в чёрной оправе, Вадим в тот момент вызывал у меня благоговение и трепет. Мне показалось, что он вот-вот — и разведёт мою беду руками…
В принципе, так в итоге и получилось.
13
Лида
— Тебе просто нужно выбрать тот вариант, который больше подходит, и дальше следовать плану, — продолжал Вадим. — Начнём с самого простого. Ты делаешь аборт, а затем борешься за квартиру через суд. Я помогу, а затраты на адвоката постепенно отработаешь, там не такие уж и безумные деньги.
— Нет, — я решительно помотала головой. — Я не хочу делать аборт!
Я думала, Вадим будет меня уговаривать. Мне казалось, что любой разумный взрослый человек должен это делать. В конце концов, мне двадцать лет, впереди ещё полтора года обучения… Куда мне ребёнок? Я точно знала, что бабушка и мама сказали бы что-нибудь вроде: «Потом родишь, не нужна нам очередная безотцовщина!»
Но Вадим просто кивнул и продолжил:
— Хорошо, тогда следующий вариант. Аборт ты не делаешь, уходишь в академ в вузе. Квартиру мы с тобой отобьём в суде, как в прошлом варианте, это даже не обсуждается. Ещё подашь на выплаты по потере кормильца, тебе полагается, как студентке очного отделения и матери-одиночке. Там не миллионы, но продержаться можно. Когда ребёнок подрастёт, отдашь его в детский сад, закончишь институт нормально и выйдешь на работу.
В устах Вадима это звучало вполне реально. Если не учитывать тот факт, что будет очень сложно. Я бы даже сказала — безумно сложно. Ведь с ребёнком мне помогать никто не станет. На институтских или школьных подружек не стоило и рассчитывать…
Когда я представляла, как буду жить одна с ребёнком, делая абсолютно всё по дому — раньше-то готовили и убирали всегда мама или бабушка! — у меня на голове начинали шевелиться волосы.
А если я заболею?! Кто присмотрит за ребёнком? Да, в конце концов, мне банально некогда будет даже в кино на понравившийся фильм сходить!
Вадим словно читал мои мысли:
— Но ты должна понимать, Лида: тебе придётся повзрослеть. Сейчас ты живёшь только для себя и ради себя, но если оставишь ребёнка, то начнёшь жить уже ради него в первую очередь. Тебе нужно будет научиться планировать траты, и не только траты — свободное время тоже. Пока ребёнок спит, необходимо будет не лежать на диване, а что-то делать — работать, готовить или убирать, чтобы успевать. Это сложно, но реально. Конечно, было бы проще, будь у тебя хоть какой-то помощник, но, раз его нет, придётся справляться одной.
Справляться одной…
Звучало ужасно. Я справлялась одна с учёбой и работой, но справлюсь ли я в одиночестве с ребёнком? Это ведь не кошечка или собачка, это ребёнок! Сын или дочь.
И, с одной стороны, аборт для меня был абсолютно неприемлем, но, с другой… я не могла не признать: он решает множество проблем.
— Есть ещё третий вариант, — вдруг сказал Вадим, и я удивлённо захлопала глазами:
— Да?
— Да, — он кивнул и отчего-то подобрался, выпрямившись в своём кресле, как часовой на посту. И посмотрел на меня настолько внимательно и пристально, что по позвоночнику побежали колючие мурашки. — И я тебя прошу: не отказывайся сразу. Подумай хотя бы сутки, взвесь все за и против.