— Ну мало ли.
Нет, это не было желанием уколоть. Так же, как и у Вадима сегодня с утра, когда он говорил про мусор в доме. Однако, как и он где-то в глубине души считал, что я притащила сюда грязь вместе с собой, так же и Арина думала, что я могла забыть о том, какую пиццу она любит.
И увы, но это отчасти было правдой. Я действительно часто не держала в голове такие мелочи. Для меня это было сродни ведению хозяйства — в принципе, я могла заниматься домом, но недолго и некачественно. Так же и здесь: что-то я помнила, но частенько и забывала. Хотя всё же чаще я забывала то, что касалось Вадима…
Пока Аришка мыла руки, меня обожгло воспоминанием.
Это было почти перед самым моим… пусть будет отъездом. Мне всё ещё было сложно думать про свой поступок как про побег или предательство.
Так вот, за несколько дней до этого я умудрилась подняться к завтраку. Подобное для меня огромная редкость — обычно я сплю как минимум до девяти, а то и дольше.
В общем, я выползла на кухню, напоминая сонную муху, села рядом с оживлённо обсуждающими что-то Вадимом и Ариной — они-то жаворонки и оба с утра всегда возмутительно бодры — и решила сделать себе кофе.
— Сделай и мне, — попросил Вадим, я кивнула, взяла с полки чашку… и замерла, глупо хлопая глазами, когда муж с улыбкой заметил: — Лида, я не пью кофе из таких больших кружек. Да она и не поместится в кофемашину. На полке ниже есть чашки специально под кофе. Стеклянные.
— А-а-а, точно, — пробурчала я, вздохнув, и поменяла чашку.
Я тогда даже внимания не обратила на этот эпизод — для Лиды-из-прошлого он ровным счётом ничего не значил. Подобное происходило постоянно. Я частенько забывала, что Вадим, например, не любит зелёный чай, а чёрный всегда пьёт без сахара (в отличие от меня), терпеть не может песочное печенье и сушки с маком. Каждый раз я словно открывала всё заново…
Однако теперь, после двухнедельного отсутствия, я начала смотреть на такие моменты другими глазами. Наверное, потому что сама столкнулась с подобным отношением — Ромке было совершенно, абсолютно, бесконечно плевать на то, что я там люблю или нет, нравится мне что-то или не нравится. Его это вообще не колыхало. И от такого отношения неожиданно повеяло пренебрежением…
Может, и Вадим считает, что я им всегда пренебрегала?
— Ма-а-ам? — раздался вопросительный голос Аришки где-то рядом. Я обернулась. Дочь стояла возле меня — а я так до сих пор и находилась в коридоре, а не на кухне — и смотрела с какой-то удивительной взрослостью. — Ты заказала пиццу или нет?
— Ой… — Я едва не ударила себя ладонью по лбу. — Забыла!
Арина хмыкнула — точь-в-точь как Вадим, улыбаясь на одну сторону рта, — и немного насмешливо протянула:
— Ты сейчас прям как папа сразу после твоего отъезда. Он тогда тоже целый день будто зависал в пространстве. Рассеянный был, забывал всё. Даже в туалете за собой не спустил.
Я покачнулась, наполняясь диким ужасом.
Господи… Что же я наделала!..
— А… Ариш… Ты ему сказала об этом?
— Чтобы он ещё сильнее переживать начал? — покачала головой моя излишне взрослая и мудрая дочь. — Не-а. Пойдём на кухню, мам. Пиццу я сама закажу.
Арина развернулась и отправилась на кухню, не оглядываясь на меня.
Раньше она никогда так не делала…
21
Лида
Арина справилась с заказом буквально за пару секунд, причём я с удивлением наблюдала за тем, как она по памяти набивает номер своей банковской карточки. Вадим тоже помнил наизусть номер своей карты, и паспорта, и других документов. Я порой путала цифры в собственном номере телефона, не говоря уже о чужих, поэтому мне такие высоты были недоступны.
— Всё, максимум через полчаса привезут, — бодро сказала Аришка, отбрасывая мобильник в сторону, и вновь вдумчиво посмотрела на меня — так, как делала это, когда только вернулась домой. — Ты пока расскажи, что у вас с папой случилось. Только давай без обмана, хорошо? «Доширак» мне на ушах не нужен.
Без обмана…
Мне безумно хотелось, чтобы рядом с нами сейчас был Вадим. Хотя бы потому, что он точно знал, как ответить на вопрос Арины так, чтобы и не соврать, но и не сказать лишнего. Я же — не представляла.
Я боялась сделать хуже. Не себе — Арине. Опасалась ранить её своими словами. Заставить разочароваться во мне, как в матери и человеке.
Впрочем… не заслужила ли я это разочарование?
— Ариш, я совершила очень плохой поступок, — сказала я тихо. Настолько тихо, что сама почти не расслышала свой шёпот. Но дочь, кажется, расслышала — потому что замерла, поджала губы и нахмурилась. — Я виновата. Две недели назад я встретила одного человека… Я была сильно влюблена в него в юности, до того, как вышла замуж за твоего папу. Чувства вспыхнули вновь, и я решила уехать вместе с ним. Он музыкант, у него были гастроли…