Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:
Не забывай, что компьютерные гении начали заниматься всем этим лет на двадцать раньше, чем ты (ну только если тебе на самом деле не сорок). Серьезно, каждый до того, как стать кем-то, был никем. И еще думаю, что любой на твоем месте переживал бы.
Я и сам в этом году перехожу в другую школу, поэтому отлично тебя понимаю. Правда, она всего лишь на другом конце моего города, так что мне не придется расставаться с семьей и друзьями. Но я все равно волнуюсь, только ни с кем не могу поделиться своей тревогой. Я должен делать вид, что ни капли не боюсь, не показывать свои чувства, чтобы их не приняли за слабость. Может быть, каждый из нас прикидывается тем, кем хочет быть. Ну а если мы все постоянно притворяемся, то какая разница? Одним словом, желаю удачи, хотя уверен, что ты справишься и без нее.
ПыСы – а у тебя в кармане очень уютно!
Я вспыхнула. «Я и сам в этом году перехожу в другую школу». Неужели такое возможно? Заново перечитала его сообщение, ища между строк намеки на Фабрику, потом остановила себя. Куча людей меняет школу. Это не значит, что все они переходят в мою. И, кроме того, он не сказал, что будет учиться в интернате – просто в школе на другом конце города. Возможно, он живет в Кремниевой долине и действительно поступил на Фабрику, но, скорее всего, просто сменил учебное заведение в своем городке.
За окном мелькнула растяжка с надписью «Добро пожаловать в Пало-Альто». Я опустила стекло и попыталась перестать думать о ПостоянствоОбъекта.
Пало-Альто оказался именно таким, как я представляла: очень зеленым, овеваемым ветрами, раскрашенным в необычайно яркие тона. Гирлянды цветов обвивали дома и беседки. На лужайках вертелись разбрызгиватели, образуя сияющие ореолы из света и воды. Машины на подъездных дорожках блестели, в их ветровых стеклах отражалось небо.
Мы подъехали к воротам, оплетенным лианами с крупными алыми цветами. Среди вьющихся стеблей угнездилась стеклянная табличка: «ФАБРИКА».
Миновав ворота, мы оказались на ухоженной территории, засаженной апельсиновыми и лимонными деревьями. В конце подъездной дороги возвышалось украшенное лепниной здание с черепичной крышей и крытыми переходами. Оно было похоже не столько на школу-интернат, сколько на дорогой курортный отель, и я снова занервничала. Представила, как вокруг ходят богатые люди в белых халатах и пляжных сандалиях, как они принимают процедуры, лежа с кружками огурцов на глазах, как едят экзотические фрукты, накалывая их на шпажки. Будь моя мама здесь, точно бы не испугалась – она ничего не боялась. Как бы я хотела, чтобы она поделилась со мной секретом своего бесстрашия.
– Умница, – сказала я, разблокировав телефон, – думаю, мне тут не место.
– Принадлежность – это социальный конструкт, – ответила она.
Я нахмурилась, не совсем понимая, что она имеет в виду:
– Но ведь некоторые действительно чувствуют себя на своем месте среди этой роскоши.
– Нам только так кажется.
Жизнерадостный мужчина в серой футболке с логотипом Фабрики встречал прибывающих. Он заглянул в машину, улыбнулся мне и показал, куда ехать:
– Добро пожаловать.
Два корпуса – для мальчиков и для девочек – стояли через лужайку друг напротив друга. Они были построены в том же стиле, что и главное здание, и тоже увиты лианами. Возле корпусов толпились родственники новых учеников – доставали из машин сумки, заносили их внутрь.
Водитель вынул из багажника мой чемодан и поставил рядом со мной на обочину. Вокруг многочисленные родители любовались кампусом. Я вдруг ясно ощутила, что одна; что моя водолазка в такую жару кажется слишком теплой и мрачной и на ярком солнце выглядит изрядно поношенной; что у моей мамы никогда не будет такой классной машины, как вот эти, выстроившиеся перед корпусом. Что, если бы даже мама была сейчас здесь и помогала мне устроиться на новом месте, я все равно чувствовала бы себя чужой.