— Овца с оружием не станет львом, это всего лишь озверевший баран!
Гулкий хохот стал ему ответом, из строя посыпались подначки:
— Так его, барон Багбир, покажите черни ее место!
Не желая откладывать расправу в долгий ящик, всадник дал шенкеля коню, и на ходу высвободил из ножен палаш, направляясь прямиком к застывшей фигуре парня. И когда до него оставалось едва с десяток шагов, широким замахом Тинкер отправил топор навстречу летящему не него во весь опор барону. Выбери парень своей целью самого Багбира, тот бы уклонился, или же принял бы удар на щит, но не знающий рыцарского этикета простой циркач метился в коня, не прикрытого ничем. Однако, боевого опыта у парня не было и топор он метал разве что в неподвижные чурбаки, да и то попадал через раз. Коню повезло, в каком то смысле, удар пришелся обухом, вышибив на мгновение из животного дух, так что передние его ноги подломились, отправляя всадника в короткий полет, закончившийся в мягкой и влажной земле.
Поднявшийся барон был зол. Какая-то деревенщина посмела сшибить его с коня, что не удавалось на турнирах самым прославленным бойцам четырех провинций? Взревев, Багбир бросился на обидчика, размахивая перед собой тяжелым каролингом. Промелькнувший перед самым носом клинок заставил отпрыгнуть Тинкера в сторону, к обочине, где он и кувыркнулся в канаву, запнувшись о поваленный ствол дерева. Выбравшись на карачках он едва не лишился скальпа, пригнувшись лишь в последний момент. Просвистевший над головой тяжелый клинок врубился в ствол дерева. С рычанием, барон выдрал увязший меч, и обернулся в поисках противника. Пелена гнева застила ему глаза, а посему, обнаружив Тинкера, стоящего с выставленным далеко вперед кинжалом, он ринулся на обидчика, пластуя воздух перед собой.
Цирковые представления развивают координацию движений, в борьбе с посетителями здоровяк изрядно натаскался в искусстве уклонения от захватов и ударов, но ему никогда не приходилось противостоять вооруженному нападающему, и при очередном маневре Тинкер почувствовал, что уперся спиной в ствол дерева. А через мгновение клинок барона врезался под его ребра. Посмотрев на оседающее тело, тяжело дышащий Багбир стащил перчатку и утер выступившую испарину. Его не покидало ощущение, что несмотря на одержанную победу, что-то тут не так
Понимание пришло через целый год, когда он и думать забыл об этом инциденте, в таверне он уловил краем уха крайне нелицеприятную балладу, в одном из действующих лиц он и узнал сам себя. И это была далеко не та слава, которую бы он хотел по себе оставить. Вскоре бывшие его знакомые при встрече начинали расплываться в сочувственных усмешках. Дамы при одном его имени начинали хихикать, и даже простой люд вскорости перестал проявлять должное почтение. В один прекрасный день он сидел в кабаке «У Однозубого» и глушил местную сивуху, заливая хмелем паскудное настроение, когда рыжий шут, развлекавший публику разнообразными немудреными шуточками, взялся за банджо. И уже на первых аккродах, барон взбесился, взревев он опрокинул тяжеленный стол, разметав посуду по половине зала, окатив недопитой брагой пару соседних столов, на его счастье пустовавших. После чего схватил за грудки рыжего, и встряхивая его на каждом слове, прорычал:
— Какого дьявола? Почему этот никчемный человечишка стал героем? Он же даже помер, не как воин, а как загнанная в угол крыса! Почему???
На его вопрос ответила тренькнувшая тетива. Тяжелый болт вошел аккурат в подмышечную впадину по самое оперение. Шокированный барон упал на колени, выпустив из рук свою несостоявшуюся жертву. Повернул голову, увидев свою смерть, пришедшую к нему в облике худенькой девушки с арбалетом. Она тихо, не приближаясь к нему произнесла:
— Потому что он умер героем, а его убийца, всего лишь дорвавшийся до власти боров, боящийся даже вилки в руках своих подданных. Смог бы ты пойти на смерть, для того чтобы выручить своих друзей, или просто защищая права тех, кто может быть о тебе никогда и не узнает? Ты, кичащийся своим богатством, больше раб чем был Тинкер. О твоей смерти забудут, его же будут помнить в веках.
Последние ее слова были обращены в пустоту. Остекленевшие глаза барона отражали только пляшущие языки пламени в очаге, эти зеркала души давно уже не отображали богатого внутреннего мира, как и у всех продавших свободу в обмен на сытую жизнь и иллюзию безопасности.