Хорошо поставленным голосом судья в мантии, подозреваю, что оформленной в цветах провинции, зачитывал пункты обвинения. Среди них не значилось чего то удивительного, самый обычный набор: сотрудничество с врагом, получение от него значительных денежных средств, соучастие в подготовке покушения и прочее, в том же духе. Обвиняемым оказался тощий как жердь, весь нескладный молодой парень, с фанатичным блеском в глазах. При задержании, а затем и допросе, равно как и прочих, малоприятных процедурах, никто не озаботился содержанием его в порядке. Так что рубаха его трепетала на ветру, оголяя впалую грудь, одна штанина оказалась короче другой, да и чистотой эти тряпки не блистали. Когда прозвучали последние строки приговора, казалось, что он единственный, для кого они стали сюрпризом. Как же так, ведь он же боролся за правое дело, неужели они могут этого не понимать? — читалось в его изумленном выражении лица. По традиции, приговоренному давалось времени столько, сколько требуется тени от плахи, чтобы дотянуться до ног публики. Немного, прямо скажем. Но этому деятелю хватило, пропаганду он развернул немедленно. Развернувшись в более-менее горделивую позу, насколько позволяли оковы, стервец завел шарманку:
— Товарищи! Граждане! Братья! Я обращаюсь ко всем вам! Империя пала, прогнив изнутри, настало время строить наш, новый мир! В нем не будет бедных и богатых, а каждый сможет жить счастливо!
Тут уже из толпы зычным голосом гаркнул здоровяк, с ручищами толщиной больше ноги этого недоучки агитатора, похоже подрабатывающий мясником, во всяком случае, небрежно торчащие из сумки грубые кольчужные перчатки намекали на это.
— А работать то кто будет, умник? Только и слышу, Орден то, Орден се, раз они так хороши — что ж они войной идут? Сидели б себе, народ бы к ним сам тек, будь оно и вправду так хорошо, как ты баешь.
К сожалению, фанатики очень странно относятся к логике. Если факты противоречат их стройной теории, что ж, тем хуже для фактов.
— Ложь! Все ложь! Люди, вы не видите истинного света! Покайтесь! Милость Аллина велика, но страшен его гнев!
Наверное он бы распинался и дальше, да вот только светилу его речи как будто тоже осточертели, и оно стремилось поскорее скрыться за горизонтом. Когда стражники потащили пламенного революционера к плахе, он сменил тональность, продолжая обличать пленителей и грозя карами в посмертии. Лишь когда его притянули к колоде, он утратил членораздельность речи, усиленно брызгая слюной. Взмах топора и рухнувший вниз клинок наконец оборвал этот фарс. В памяти профессора Покровского отыскалось многое, человеком он был весьма образованным, так что подобное развитие событий оказалось совершенно типовым концом для большей части идейных революционеров. Различались только антуражем, кого-то ждала пеньковая петля, кого-то гильотина, кого-то расстрел, по результату впрочем, данные события ничем не отличались. Если бы меня спросили, испытываю ли я к ним жалость, ненависть или что-либо еще, ответ был бы один — нет. Они выбрали свою дорогу сами, став орудиями чьей-то воли, так что и ответственность так же, полностью принадлежит им. Sic vita truditur. («Такова жизнь», лат.)
Экзекуция оставила достаточно тягостное впечатление. Нет, мысли о том, что данный деятель невиновен, не возникло бы даже у убежденного пацифиста, слишком уж тот рьяно сам себя изобличал. Не возникало жалости к человеку, чьи действия легко могли привести к многотысячным жертвам, и не среди солдат, которые именно тем и живут, а среди самых обычных людей. Есть в том что-то глубоко неправильное, когда кары обрушиваются правительством вслепую, на собственных граждан. Нет, эта тяжесть напоминала ощущение, когда гонишь давнего врага, влекомый местью, и уже после того, как он мертв, остается только опустошение в душе, которое, тем не менее, чертовски давит… Понимаешь, что иначе было нельзя, но это уже ничего не исправит.
Одолеваемый подобными мыслями я добрался до нашей части, где снова засел за подаренный самоучитель по основам темной магии. Да, многие оставались мне недоступны, поскольку львиная доля заклятий имела определенную «полярность», подпитывающуюся богом-покровителем, но кое-что, в особенности из некромантии, в самом простом виде, освоить удалось. С практикой как-то не срасталось, только, желающих предоставить свои тела в жертву науке, что-то не наблюдалось. Похоже, как обычно, будем экспериментировать в условиях дефицита времени. Тем более, что уже недолго осталось — на горизонте разгоралась заря нового дня… совсем недолго.