– С моей смертью в группировке начнется борьба за власть. – продолжила Маня. – И каждый будет пытаться доказать, что круче всех. Верно, Шерстяной? Ты, к примеру, будешь?
– А как же, – хмыкнул клыкастый мохнатый громила. – Мне что, вот так запросто ложиться под Шестилапого или Кривонога?
– Да… Что я в тебе ценю, Шерстяной, так это откровенность. Ну так вот, каждому потребуются подвиги, которые можно предъявить коллективу. Много подвигов. Я не знаю, что ты нашла в чистюлях из четвертой локации, но они почему-то тебе дороги. Ты понимаешь, что им мало не покажется, этим чистюлям? Самоутверждение будет происходить и за их счет тоже. Даже в первую очередь за их счет – отметится в четвертой локации, это для наших ребят круто.
– Логично, – согласилась Крысуля. Черт возьми, что за жизнь пошла? Вечно ей приходится сотрудничать с людьми, которым хочется прострелить башку. – Логично. А если ты останешься в живых?
– Пока я жива, ноги нашей не будет в окрестностях Периметра и Склифа. Слово Большой Мани.
– Твое слово? Это действительно так серьезно?
– Мое слово – это очень серьезно. Не хуже твоего! А если не веришь, так мне в ближайшее время будет не до вас. С моей смертью, окончательная она или нет, автоматически расторгается договор с куратором. Как я сама буду разбираться с Черной Смертью, ума не приложу. Хоть место дислокации меняй. Может быть и придется.
– Жизнь может сложиться так, что у нас появится филиал во второй локации. Его тоже не трогай.
– Договорились.
– Хорошо, – кивнула Крысуля. – Поднять тебя я могу и здесь. Но оживлять надо в Институте – для это нужна Туманная камера.
– Да? – настороженно спросила Маня. – Не врешь? Хотя… ты, конечно, никогда не врешь, но все-таки?
– Не вру, – подтвердила Крысуля. – Иначе никак не получится.
– Я могу взять с собой охрану?
– А зачем? Все равно до самого момента оживления ты будешь полностью мне подчиняться. Захочу – сама себе башку голыми руками свернешь.
Маня недовольно пожевала губами.
– Шантажа не допускать, – бросила она Шерстяному. – То, о чем сегодня договорились и не больше. Если что, пусть убивают. Понял?
– Как скажешь, – покладисто согласился клыкастый.
– Оговорено все, – подытожила Маня. – Тогда не будем тянуть резину. Я сейчас умру. Ты готова меня поднять?
– Да, – кивнула Крысуля. – Работаем.
– Я собираю отряд добровольцев для помощи Склифу, – сообщил Хамелеон.
Мамонт трубно фыркнул
– Я так понимаю, что ты не спрашиваешь разрешения, а просто ставишь меня в известность?
– Пойми, если мы не придем, нам этого не простят. И больница не простит, и город тоже. Город-то, допустим, ладно. Переживем. Но если нас перестанет принимать больница…
– Если она вообще останется, эта больница вместе с городом, – фыркнул Мамонт. – Распустил я тебя до полного безобразия. Разбаловал. Все-то ты знаешь лучше старого Мамонта и своевольничаешь не в меру.
Мамонт в задумчивости забарабанил по столу толстыми пальцами и кончиком хобота. Хамелеон ждал.
– Скажи, как ты сам-то оцениваешь ваши шансы на победу? – спросил наконец шеф.
– Все зависит от серьезности намерений Большой Земли, – пожал плечами Хамелеон. – Если они захотят раздавить нас любой ценой, они это сделают. С потерями, даже с большими потерями, но сделают. Но есть надежда, что они просто не захотят в это дело впрягаться. Им нужны прежде всего артефакты. А больница так, просто кормушка для этого типчика, которого ставят главврачом. А типчик – мелкая сошка, крутится около больших людей за кусочек пирога. Не проще ли найти ему другую кормушку?
– Ага, как же, – проворчал Мамонт. – А прецедент? Это ж вся Зона решит, что новое начальство всяк кому не лень может посылать лесом. Вряд ли ему это понравится, пресловутому начальству.
Мамонт опять затеялся постукивать по столу. Думал.
– Значит так, – объявил он. – Завтра с утра у меня начнется приступ почечной… как там ее… ну, которая у меня вечно и в самый неподходящий момент. Исполняющим обязанности назначу тебя. Больному старику можешь о своих действиях не докладываться, тем более что врачи тебя все равно не пустят. Дай сначала выздороветь. Все понял?
– Чего ж тут не понять? – хмыкнул Хамелеон. – В случае нашей неудачи ты навесишь на меня всех псевдособак.
– В случае вашей неудачи тебе будет уже все равно, – парировал Мамонт. – А я должен быть чист и перед новым начальством Периметра, и перед старым – кто знает, как карта ляжет. Это нужно не мне, а городу. И вообще всем измененным. А ты да, ты назначаешься крайним. Сам вылез.
– Сам, – согласился Хамелеон.