– Я воин, – повторила Горгона словно в ответ на ее мысли. – Вот придут бандиты коз угонять, и получу я автоматную очередь через весь свой неиспорченный экспериментами организм. И помру здоровой, без всяких осложнений.
Она права, – думала Крысуля, – Это Зона. И потом, девочка уже сейчас слишком серьезна для некромантии. Ее еще можно растормошить – пятнадцать лет есть пятнадцать лет. А вот годиков через пару может она быть к нашей профессии уже и непригодна.
– А твои родные?
– Родные меня прикроют. Я уже со всеми договорилась насчет возраста. Они понимают. Уже после первых твоих уроков я стану у нас лучшим воином. А уж потом…
– Хорошо, я тебя беру, – решилась Крысуля, – только никому о возрасте не проболтайся, с меня шкуру спустят.
И Крысуле почему-то вспомнилось, как Док выбивал ей лабораторию.
– Ну конечно! Ни-ни! Никогда! Ни полсловечка! – завопила совершенно счастливая Горгона.
Когда капитаны Мигулин и Евдокимов зашли к майору Давиденко, тот сидел, подперев голову рукой и вид имел озадаченный и печальный.
– Ребята, чего-то я в этой жизни не понимаю… – сообщил он вошедшим.
– Это становится традицией, – счел Мигулин. – А что стряслось?
– Помните ту разнарядку на Большую Землю?
– И что? Никто ехать не хочет? – спросил Мигулин и мерзко хихикнул.
Майор вдруг вскипел.
– Остришь, скотина, – рявкнул он. – Смешно тебе, да? Ну, так вот… не «никто», конечно, но Ленька Терехин не захотел.
– Во, дела, – озадачился Евдокимов. – Может он к некромантам намылился, как Леха?
– Я так и спросил. К некромантам он, слава богу, не хочет. Но от назначения на Большую Землю отбивался отчаянно. Сорок причин придумал, по которым его никак туда посылать нельзя.
– Во как… И что теперь?
– Ну что-что… Павла Сорокина послал. Этот поехал с радостью. А то… если бы и он начал фордыбачиться, я бы решил, что сошел с ума. И застрелился. Васька! Кончай хихикать! Вот ты хочешь на Большую Землю?
– Ни в коем случае.
– Да?! Может, ты и к некромантам пойдешь?
– Я уже успел испугаться, что явится к нам мой милый папочка собственной персоной, и сорвет мне все планы. Но, поскольку эта беда отменяется… – Васька расплылся в улыбке, и объявил. – Обязательно пойду!
И тогда майор озверел.
– Шутничок! Р-разболтался мне тут! – рявкнул он. – Лейтенант Стоколов – смирно! И не лыбься, стервец – морду по уставу.
Майор судорожно вздохнул и заорал что-то вообще несуразное:
– Да я тебя… Не посмотрю на твоего папочку! За можай загоню. В канцелярию упеку! Мордой в бумажки, понял? И не то что в поле, за городскую черту носа не высунешь, гаденыш. Аномалии и зверье будешь видеть только во сне и на картинках. Ясно тебе? Ясно?
Майор резко повернулся к ни в чем не повинным капитанам и гаркнул. – Распустил я тут вас всех! Смирно!!!
Он перевел дух, окинул взглядом стоящих на вытяжку подчиненных.
Он, майор, опять всех построил… И чё?
– Вольно… – ворчливо сказал майор, – Вася, дружок, организуй бутылочку.
А в «кают-компании» Пионерской военной части под руководством Леньки Терехина планировался пикник. Хорошую идею им некогда подал Леха.
Разумеется, пикник будет без всяких зомби. Хотя Леху надо позвать… заткнись, Фролов. Леху пригласим обязательно, только предупредим, что б живой пришел. А то вдруг его уже шлепнули, а он, придурок, так и заявится. Ну, что там для пикника нужно? Автоматы, мангал, шампуры, ручной гранатомет, мясо, боезапас, выпивка… Ничего не забыли? У Лехи уточним, он опытный.
То ли благодаря усердию Стрекозы, то ли случайно так получилось, но ее геном расшифровали первым. А искусственный вирус для переноски генов уже давно был готов. Сидел в нужных пробирках в холодильнике. И Крысуля, естественно, пробилась в первые добровольцы.
– Везде без мыла пролезет, – ворчала Леночка. А Вовчик страдал. Крысуля не взяла его. А как иначе? Кому же еще принимать бразды правления в лаборатории, если эксперимент закончится летальным исходом, как не ему? В общем-то, это правильно. Но обидно. И Вовчик сидел несчастный и вяло ругался.
Что ж, летальный исход действительно имел место. И даже не один. После прививки Крысуля сильно болела, и за время своей болезни померла аж пять раз. Она запарилась вставать, а генетики – разбираться, что там опять заколдобило.