– Привет, Док, – радостно заорала Крысуля, наконец связавшись с Институтом. – Док, у нас тут проблемы, долговцы на деревню напали в количестве двенадцати уродов! Пришли вертушку с медиками, проблему я уладила, но у нас тут раненые. А уж перепуганных-то! – и она с неудовольствием глянула на стоящую по стеночке кучку селян.
– Я? А, меня убили… Ну, как-как – из автомата. Ой, Док, только не устраивай разбор полетов. Сама знаю, что лопухнулась. Ты вертушку пришли! Летит вертушка? Зачем нам вояки, говорю же, проблема улажена! Врачей пришли.
Местные слушали весь этот сюрреализм в полном обалдении.
– Долгари где? – хмыкнула Крысуля. – Ну, Док, это глубокий вопрос. Философские и теологические системы различных народов мира отвечают на него по-разному, зачастую диаметрально противоположно. Так, например, по мнению норманнов, человек, погибший в бою, автоматически попадает в Валгаллу. Но, в данном случае, мне ближе христианская концепция, однозначно декларирующая, что находятся они на данный момент в аду. Что? Все, все, уже заткнулась. Что? А почему Хамелеон ведет вертолет? Проще было убить, чем не пустить? Приятно слышать. Ну, ждем.
Крысуля закончила разговор и замерла. Обыкновение некромантов вот так вдруг останавливаться и стоять совершенно неподвижно производило сильное впечатление на свежих людей. Хотя было оно естественным следствием физиологии зомби. У того, кто не устает, и чьи мышцы никогда не затекают, нет потребности постоянно менять позу, как это делают живые люди. Обычно эта неподвижность пугала, но сейчас, после хохота и околофилософского трепа, подействовала на селян скорее успокаивающе.
– Хамелеону надо сообщить, он же волнуется, – вдруг вздернулась зомби. – Они наверняка через шестерку летят. Есть поблизости точка связи с шестеркой?
– Конечно, проход же совсем рядом, – с готовностью сообщил Стебель. – Вон там, на пригорочке.
– Ага. Ну, я быстренько сбегаю и вернусь.
Зомби подхватила рацию и умчалась. Селяне окончательно расслабились, стали тормошить институтских, добиваясь объяснений.
– Ну как… это не зомби, это мертвый некромант. Крысуля самый сильный некромант в Институте. Да и вообще в Зоне, – объяснили те пусть и путанно, но с законной гордостью за родное научное заведение.
– Надо же, удумали! Некроманта убить! – ворчал нетрезвый раненый хозяйственник, большой любитель фэнтези. – Они же от этого становятся только сильнее. Вот меня эти придурки ранили, а ее почему-то убили. Если бы наоборот – гореть бы вам всем в этом сарае. Хотя нет… Уже сгорели бы. Может, перепутали? Не знаю, насколько я похож на некроманта, но всяко больше, чем она.
Фигурку на площади Леха сначала принял за гипсовую скульптуру. Мемориал памяти жертв чего-то: трогательной внешности девочка, расстрелянная автоматными очередями. Монумент был выполнен в излишне реалистичной манере. Скульптуру раскрасили, особенно тщательно прописав пятна крови на курточке, а лицо оставили естественного цвета гипса. Получилось художественно, жутковато, но как-то странно знакомо. И как они каждый день мимо ходят, удивился Леха, кошмары не снятся?
Пилот вывалился из вертушки едва ли не раньше, чем та коснулась площади, и побежал к монументу. И тут… Леха аж вздрогнул… монумент улыбнулся и шагнул навстречу.
– Гляди, она мертвая, – толкнул его в бок Петька, и добавил уважительно, – некромантка!
– Кто? Как это некромантка?
– А так. Их сейчас в Институте целая лаборатория. Шмыгают в зомби и обратно по пять раз на дню и бегают по Институту в мертвом виде. Ужас!
Леха оторопело смотрел, как пилот сгреб девушку-зомби в охапку.
– Что ж ты делаешь, куртку измажешь! – смеялась она.
– Да пес с ней, – возмутился парень. – Отстираю, а нет – выброшу! Крысуля, я так испугался! Когда мне сказали, что ты убита, я чуть с ума не сошел.
– Шуму-то, шуму, – усмехнулась девушка. – Ну, померла. Не в первый раз, и не в последний.
Из ступора Леху вывел окрик командира. Обежали деревню, проверяя, не спрятались ли где долгари. Хотя девушка-зомби и говорила, что никого нет. Зомби, мол, никогда не ошибаются определить, где спрятались живые. Леха заметил, что этих странного вида аборигенов при ее словах отчетливо передернуло. И вдруг… будто что-то впрыгнуло ему в глаза. Ну конечно же, конечно, это ОНА! Та самая девчонка, которую они когда-то с подачи этого придурка Колесова записали в шпионку. Она тогда в карты их раздела чуть ли не до гола. Потом еще, помнится, почти что обещала позволить раздеть себя… но не в карты. И ему теперь, глядя на этого самого языкатого Хамелеона стало совершенно понятно – в этом смысле, увы-увы, ничего не светит. Как в киношной песенке поется, «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…»