– Вы там не очень-то старайтесь, – опять вылез Вовчик, – она предпочтет умереть, лишь бы снова не переписывать главу.
– Я понимаю, я должна бумагу написать, что это все под мою ответственность, – Крысуля глянула на окончательно ошалевших реаниматоров… сюр зашкаливает… – Вот, смотрите, при вас пишу, в твердой памяти и – что характерно! – здравом уме… ну, в пределах своих скромных возможностей в этой сфере. Ребята, подтвердите мою подпись.
– Припиши что-нибудь насчет несчастной любви, – посоветовал Костик, заглядывая через плечо.
– Так вот, к реанимационной группе у меня два организационных вопроса, – объявила Крысуля, покончив с бумагой. – Первое – сколько времени вы выделяете мне на эксперимент, прежде чем начнется ваша часть работы?
– Нисколько! – хором заорали «группа». – Дура, что ли? Ты рехнулась! Это нельзя! Как только так сразу! Немедленно! Какой такой эксперимент, идиотка?!
– Вы зануды, – постановила Крысуля. – Дайте раскладку вероятностей.
Реаниматоры, взяв себя в руки, подробно и взвешенно объяснили, почему это все никак невозможно и вообще совершенный бред. Крысуля внимательно выслушала их речь и вынесла вердикт – четыре минуты.
– Второй вопрос – куда мальчикам стрелять, чтоб в случае моей неудачи у вас было больше шансов меня вытащить?
– Никуда нельзя!
– Вот зануды, – вздохнула Крысуля укоризненно. – Я вас спрашиваю не куда нельзя, а куда можно?
«Мальчики» радостно взвыли.
– Идиоты! – взбесилась вдруг Леночка и набросилась на реаниматоров. – Если эта башкой ушибленная решила провести эксперимент – она проведет! А из-за вас эти кретины так выстрелят, что потом ей точно кранты. Ладно, я человек с медицинским образованием, сама решу. Вот сюда. – И ткнула в Крысулю пальцем.
– Надо нарисовать крестик, – встрял здравомыслящий Толик.
– Рисуйте, – одобрила Крысуля
Долго искали фломастер, рисовали крестик, комментируя художественные способности и кривые руки друг друга. Реаниматоры потели в ужасе.
– Так, с подготовкой мы закончили. Приступаем к эксперименту, – объявила Крысуля, не имевшая претензий к художественным достоинствам изображения. – Кто будет стрелять?
– Мы уходим! – взвыли реаниматоры хором. – Не хотим и не будем участвовать в преступлении.
– Валяйте, – разрешила Крысуля, – когда потом окажется, что вы были нужны, то мы… ну то есть вы, но уже без меня обсудите все аспекты такого емкого понятия как преступление.
Пришлось остаться. А куда денешься при такой постановке вопроса?
– Ну, так и кто будет стрелять? – повторила девушка свой вопрос.
Вот теперь, наконец, проняло и этих. Стоят, морды растерянные. В лаборатории повисло молчание.
– Стрелять не хотите? – удивилась Крысуля – Да вы что? Тысячи людей по всему миру мечтают застрелить любимого начальника из пистолета. Это же счастье!
Ребята свое счастье явно не ценили.
– Так что, нет добровольцев? Ну, это не группа практической некромантии, а институт благородных девиц.
– Мы бросим жребий, – хмуро сказал Вовчик. Заявление насчет института благородных девиц ему отчетливо не понравилось. Он взял четыре карандаша, один сломал и зажал карандаши в кулаке. А потом скомандовал товарищам:
– Тяните.
Короткий карандаш достался Витьку. Ему вручили пистолет.
– Да не могу я! – заорал Витек. – Это уже не игра!
– Можешь, Витек, – жизнерадостно объявила Крысуля. – Вся наша жизнь – игра… да еще какая интересная!
– Нужно принести гимнастический мат, – опять встрял Толик.
– Зачем?
– Ты грохнешься.
Крысуля захохотала.
– Очаровательно! Теперь к баяну для козы и зонтику для рыбки добавляется еще и гимнастический мат для трупа.
– Тогда я стану сзади и придержу, – упрямо сказал Толик.
– Ага, а Витек вместо ее крестика тебе в лоб влупит, – влез Костик. – Смотри, у него руки трясутся.
– Сам стреляй, если ты такой крутой! – заорал Витек, пытаясь сунуть пистолет Костику.
– Это нечестно, тебе выпало! – завопил Костик, отпихивая пистолет. Крысуля с комической укоризной покачала головой.