– И я в этом цирке начальник, – пожаловалась она куда-то в направлении потолка. – Все. Кончаем концерт. Стрелять будет Вовчик. Вовчик, забери у барышень пистолет. А держать никто не будет. От греха.
– Обижаешь, – буркнул Вовчик. – У меня руки не дрожат.
Крысуля придирчиво посмотрела на него. Морда у парня была серая, но руки действительно не дрожали.
– Не дрожат, – согласилась она. – Хорошо, принято, Вовчик стреляет, я умираю, Толик держит. Задачи распределены, работаем. Да, Вовчик, не допускай ко мне реаниматоров прежде времени. А то у них на мордах нарисован трудовой энтузиазм. Ну, все, работаем. Вовчик, начали.
Вовчик глянул сердито, покосился почему-то на рукав своей черной рубашки и выстрелил.
– И что?! – Хамелеон, слушавший все это безобразие в состоянии совершенной ошалелости, аж на стуле подскочил.
– Ну, что-что… Выстрелил, убил… Мы дернулись было к ней, ну их с этими заморочками насчет четырех минут. Так тот, который стрелял, на нас пистолет наставил, глаза бешенные. Ну, мы и стали по стеночке.
– И ЧТО?!
– Ну, что-что… Встала… За две с половиной минуты. В первый раз мы обрадовались, увидев зомби. Ну, визгу было, все на ней повисли, как на футболисте, который гол забил во время матча. Тесты они вознамерились провести с ней какие-то, потом оживить и пойти праздновать. И нас звали. Но мы послали их… что значит, куда?.. А то ты не знаешь.
Когда Хамелеон ворвался в «Жареный гвоздь», он сразу понял, что ему – сюда. В кабаке было шумно и весело, стоял гомон и хохот. Он еще от двери выцепил взглядом Крысулю. Девушка сидела за столом очень довольная и в изрядном подпитии.
– Лера! – заорал Хамелеон с порога.
– А, Хамелеон! Хамелеон пришел, – полетело по залу.
– Хамелеон, иди к нам, – обрадовалась Крысуля. – Садись, налей себе… У нас тут праздник!
– Лера!
– О! У нас семейная сцена? – удивилась девушка, слегка спотыкаясь языком о слова. – А какому поводу скандалим, радость моя?
– Лера! Ты совсем дура?!
– Это ни для кого не секрет. И потому не повод для скандала.
– Ты… ты ненормальная идиотка… ты что вытворяешь?!
– Коньяк пью.
– А до того?
– Эксперимент проводила. Хамелеон, у меня будет отпадная диссертация.
– Хамелеон, что ты шумишь? Все было под контролем, даже реанимационная группа дежурила, – увещевательно сказал Толик. Он, кажется, был здесь самым трезвым.
– Реанимационная группа? – взбеленился Хамелеон. – Это которую вы к ней не допускали, размахивая пистолетом?
– Ну вот, уже наябедничали! – засмеялся пьяный Вовчик. – И вовсе я не думал им пистолетом угрожать. Я на них рукой махал, чтоб стояли, где стоят. А про пистолет я вообще забыл. От нервности.
– Ага, па-анятно… – хищно прищурился Хамелеон. – Пистолет, значит, в руке забыл, да, Вовчик? Так это ты в нее стрелял?
– Я стрелял, – охотно ответил Вовчик. – Крысуля мне доверила.
Крысуля вдруг вздернулась и потянулась через стол пожимать Вовчику руку, едва не опрокинув при этом бутылки.
– Вовчик молоток! Вовчик – настоящий некромант. Вот… И поэтому следующим мы будем убивать именно его. Он заслужил. Я лично тебя убью, Вовчик, – пообещала Крысуля с пьяной щедростью.
Вовчик расплылся в улыбке.
– Слышал? Поздравь! – гордо сказал он, обращаясь к Хамелеону.
Интересно, что этот придурок завтра будет думать о таком методе поощрения сотрудников? Когда протрезвеет? И что с ним теперь ему, Хамелеону, делать? Морду бить глупо, убивать – и вовсе бесполезно… А главное, что делать с Крысулей?
– Что же мне с тобой делать? – обреченно спросил Хамелеон.
– Много чего, но не здесь же? Когда я совсем-совсем напьюсь, и ты уведешь меня домой… Или унесешь, как сложится… Тогда мы обсудим этот вопрос предметно, компетентно и всесторонне.
Хамелеон вздохнул, сел за стол, налил себе коньяку.
– А ведь правильно говорил Мамонт, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. – Действительно, и зачем это я долгарей бомбил?
В тот вечер вся ее банда напилась в дым. Когда Хамелеон транспортировал Крысулю домой, получилось нечто среднее между заявленными «отведешь» и «отнесешь». Она всю дорогу норовила повиснуть на нем, лезла пьяной физией целоваться, объяснялась в любви. Хамелеон слушал. Ему даже понравилось – не баловала обычно любимая девушка бурными изъявлениями чувств. Еще раз, что ли, ее как-нибудь напоить? Хотя… если нужен для этого такой вот эксперимент, то лучше он, Хамелеон, перетопчется.
– Я тоже люблю тебя, Лера, – отвечал Хамелеон – Люблю я тебя, дурак, иначе стал бы я тебя терпеть?