– А твои призывники не такие же дети? Да, в экспедицию ты призывников не посылаешь, но скажи мне, положив руку на сердце, многие ли из картографов смогли бы соревноваться с нашими некромантами? И есть еще одно преимущество. Очень серьезное. Для них смертельна… и даже просто опасна только рана в голову. Вот в походе пусть твои ребята за этим и присмотрят. Чтобы они от излишней бодрости куда не надо не лезли.
– Ты мне вот что скажи, – полковник по-видимому нагляделся в окно и повернулся к Замятину. – Скажи, они смогут держать голову в течении долгого похода?
– Знаешь, что она мне говорила? – ответил тот, тоже отворачиваясь от окна. – Что охотно повела бы на это дело зомбячью банду. Но не уверена, что выдержит такую нагрузку в продолжительной экспедиции. А что касается себя и своих ребят, так это она гарантирует. Она зря говорить не будет – очень серьезная и ответственная девочка.
Полковник крякнул. Эта регулярно проскакивающая у Замятина дефиниция Куклы как ответственного лица столь же регулярно возмущала в нем военного человека.
– Я пошумел тогда на совещании, – продолжал Замятин. – Никак не могу отвыкнуть относиться к ней, как к ребенку. А это уже взрослый человек. Личность. И, кстати сказать, отличный специалист.
– Гарантирует она, понимаете ли, – проворчал полковник. – Впрочем, как это ни странно, ты меня немного успокоил.
Замятин разглядывал полковника с непонятным выражением лица.
– Знаешь, а ты открылся мне с новой, несколько неожиданной стороны.
– Тут такое дело, – сказал полковник не без смущения. – Мать ее из головы у меня не идет. Интересная женщина. Во всех смыслах.
– Ты ее знаешь? Откуда?
– Прорывалась ко мне в кабинет пару раз. Сначала когда Кукла в игру вывалилась. Все у нас вверх дном перевернула, но разобралась к кому обращаться с этой историей. Тогда она была почти в истерике, да и не беседа это была, а скорее допрос. А во второе посещение поговорили мы по-настоящему занимательно. Кстати, ты когда-нибудь слышал, как Кукла поет? Это действительно страшно?
Замятин отчетливо передернулся.
– Даже так? – рассмеялся полковник. – Вот мамаша мне и говорит, что тембр и сила голоса у дитятка – опера плачет. Навзрыд. Но по ушам гуляли не слоны и даже не мамонты. Бронтозавры! В кого, мол? Все в семье всегда были музыкальные. Впору, говорит, идти к первому мужу скандалить, моя ли это дочь.
– Действительно, оригинальная женщина, – хмыкнул Замятин.
– Ты дальше слушай. Зашла у нас речь о нравах в молодежной среде. И ее дитятка в частности. Повздыхала она на эту тему. «Как так можно? Сегодня с одним завалиться, завтра со вторым, послезавтра с третьим… Мы были другими. Романтичнее были. Трепетнее. Вот, к примеру, я… я, конечно, могла бы с Вами убежать. Такой формат отношений я понимаю, это красиво… кстати, как Вам эта идея?»
– Ого! – окончательно развеселился Замятин. – Как я понимаю, тебе удалось благополучно отстоять свою честь от всех и всяческих посягательств?
Полковник потер переносицу.
– Знаешь, на какой-то момент я дрогнул. Очень, очень интересная женщина. И, в отличие от ее бестолкового дитятка, есть в ней шарм. Но, как представил я, какое сокровище получу в нагрузку… Ох! Доченька, прости господи. Кошмар!
– Забавно, – покрутил головой Замятин. – А я от такой дочурки не отказался бы. Но вот мамаша меня … бррр… совершенно не привлекает. Нет в жизни счастья, ага?
– Ага. Да и куда бы она со мной убежала? В Зону через Таджикистан? Это даже не смешно.
– И как она отреагировала на твой отказ? – полюбопытствовал Замятин
– Мило улыбнулась и говорит: «Очень жаль. Но если Вы передумаете, дайте мне знать. Только особо не тяните».
– В морду дам! – неожиданно рассвирепел Вепрь. – Это называется «Периодическая таблица артефактов», ясно вам, бестолочи? Одна дура прикололась, а вы и рады повторять.
– Ты чего расшумелся? – озадачился Виталик. – Что мы такого сказали неправильного? Этот твой кубик… который таблица… он действительно отличная штука. Это одно из самых серьезных открытий у нас в Институте. Мы тебя хвалим, а ты зачем-то взялся дебоширить.
– Извини, Вепрь, но быть твоей таблице Периодическим кубиком Веприка, и ничего тут уже не поделать, – хмыкнул Сережа. – Хоть ты всему Институту морды разбей.
– А мы причем? Она придумала, с ней и разбирайся, – обиделся Димка, по-детски ревновавший к Крысуле любимого научного руководителя.
– Во-первых, она девушка. Ей в морду – как-то оно не вдохновляет. А во-вторых, если она идет в экспедицию вместо…
Вепрь осекся и заткнулся на полуслове.