«Эх, Степа, Степа», — покачала я головой, не став при детях комментировать ее действия.
— Потом нас отправили спать, — продолжила Аня. — Мы даже успели заснуть. Проснулись от стука в дверь. Я пошла открывать: думала, Степа с прогулки вернулась, а ключи найти не может. Но вместо Степы стояли милиционеры. Они спросили, кто мы такие, где родители, а потом попросили достать Степины документы и вещи.
— Почему только Степины? Они и в наших сумках рылись, — опять поправил Аню Санька. — Везде заглядывали: под кровать, в шкаф, даже крышку от бачка в туалете снимали. Дежурная рядом стояла, только охала. Она-то нам на ухо и сказала, что Степа Настю убила.
— Мы испугались, плакать начали, — подхватила Аня.
— Ты испугалась и плакала. Я не плакал.
— А то я не видела! Рукавом нос вытирал!
— Нос! Не глаза же! Может, у меня насморк резко начался?
— Ага. Резко.
— Дети, не спорьте. Вам милиционеры сказали, что со Степой теперь будет?
— А что с ней будет? — деловито переспросил Санька. — Увезли нашу Степу в районный следственный изолятор.
— Это вам так милиционеры сказали?
— Почему милиционеры? Сами догадались, не маленькие. Они, после того как все осмотрели в номере, попросили нас собрать Степе зубную щетку, мыло и кое-что из одежды. А дежурной наказали связаться с нашими родителями, чтобы приехали и нас забрали. Или, на худой конец, с нами остались до окончания срока.
— Мама, а мы теперь домой? — с грустью в голосе поинтересовалась Аня. — У нас еще целая неделя оплачена.
— Целая неделя? — переспросила Алина и, сыграв бровями, уставилась на меня. — Это же сколько, получается, мы потеряли…
Господи, как я хорошо знаю свою подругу. Сейчас она начнет меня уговаривать остаться. Наперед зная, по какому сценарию пойдет последующий разговор, я довольно резко ответила:
— Да, я проплатила номер за две недели. Но как можно отдыхать, когда близкая родственница гниет на нарах? Нет, нет и нет! Дело Степы наверняка заберет областное управление внутренних дел. Мы, Алина, должны быть в городе, чтобы помочь ей. Если тебе начхать на нашу родственницу, то я не могу так подло поступить с бедной Степой. Я все силы и средства положу, чтобы ее вытянуть из тюрьмы.
Я не заметила, как перешла на крик. Дети сидели молча на диванчике, вжав головы в плечи. Когда я в таком возбужденном состоянии, со мной лучше не спорить. Алина старалась на меня не смотреть. Она бездумно водила взглядом по номеру, временами легонько вздыхала, ожидая, когда же я наконец закончу орать.
— По большому счету, мне наплевать на деньги, — не унималась я. — Что такое деньги? Сегодня они есть, а завтра их нет. А вот Степы такой уже не будет. Не могу себе представить, как она со своим доскональным знанием творчества Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Блока, Гумилева и Ахматовой…
— Игоря Северянина, — растрогавшаяся Алина смахнула набежавшую на глаза слезу и продолжила ряд классиков русской поэзии.
— Ну да, и его тоже. Как она со стихами в голове вместо трезвых мыслей окажется за колючей проволокой? Как? Что с ней будет? Сколько дают за убийство, не знаете? Да какая разница! Она и года не протянет за решеткой!
— Мам! А ты что, действительно думаешь, что наша Степа убила Настю? — оборвала меня на полуслове Аня.
«И правда! Что я несу? Неужели я могла поверить в то, что Степа кого-то убила?» — я стыдливо замолчала, чувствуя, как мое лицо покрывается пунцовыми пятнами.
Алина сидела и откровенно наслаждалась моим конфузом. Вдоволь налюбовавшись моим лицом, она наконец открыла рот:
— Я только хотела сказать: чтобы помочь Степе, нужно самим во всем разобраться и лишь затем делать выводы.
— Ты хочешь сказать…
— Да, танцевать лучше от печки. Раз уж мы здесь, грешно упустить такой шанс. Нам надо поговорить с отдыхающими и обслуживающим персоналом.
— Да, Алина, ты права, — согласилась я. — Кроме нас с тобой, Степу никто не защитит. Только есть одна загвоздка.
— Какая?
— Дети.
— Мы? — Аня и Саня скорчили возмущенные рожицы. — Мы вам мешать не будем.
— Но вам какое-то время придется оставаться одним.
— Ну так и что? Не маленькие. Еду нам готовить не надо — три раза в день кормят в столовой. Захотим мороженого — магазин за забором. Какие проблемы? Мы даже можем пообещать, что к реке не будем подходить ближе пяти метров.