Впрочем, и от узнанных подробностей голова у меня пошла кругом, продолжал дед. И всё же я понемногу стал доверять Пат, хотя ещё старался в чём-нибудь ее уличить, надеясь таким образом разгадать ее непостижимость. Пат же только посмеивалась, поскольку мгновенно разгадывала мои наивные устремления.
Самое удивительное, что я вполне сознавал объективную несуразность моего приключения – ну, какие могут быть пришельцы? Фантастика самая бредовая, да и только! И, в то же время, как не верить, если живая Пат сейчас передо мной, но я её не вижу? Да что там! Она ведь каждую мою мысль отслеживает! Как это считать нереальностью? Но и понять эту немыслимость нашим опытом невозможно! Факты, как говорится, налицо, а мозгов, чтобы их осмыслить, не хватает!
– А зачем я тебе понадобился? – решил я выяснить у нее напрямик. – Какие-то опыты на мне ставить собираешься? Или что-то другое?
– Полная ерунда! Просто хочу быть тебе другом. Совершенно бескорыстно. Мне от тебя ничего не нужно, а вот я во многом буду тебе полезной! Я так много знаю, что вашим ученым не постичь всё это и за тысячи лет! И я кое-чем с тобой поделюсь – мы же теперь друзья?
После этих слов дед надолго замолчал, а глаза его затуманились. Наконец, он вышел из этого состояния и задумчиво протянул:
– Знаешь, мой любимый внук Сережа, голос Пат казался мне тогда настолько участливым, даже нежным, что я, можно сказать, совсем растаял от ее ласки. И сомнения мои развеялись. Потому-то, больше по инерции, нежели для проверки, я брякнул первое, что взбрело мне в голову:
– Пат! Если ты… Знаешь, мне бы на двадцати двух языках говорить, как Вавилов Николай Иванович. Поможешь?
– Легко и приятно! – зазвенел во мне голос Пат. – Но понадобится время. Пожалуй, две ночи нам хватит.
– Вот и попалась! Сразу ясно, что разыгрываешь! Где тебя потом искать, невидимку? Если бы могла, то сразу бы и сделала!
6.
Сергей не отрывал глаз от деда, следя за рассказом, и боялся пропустить хоть одно словечко. Рассказ ему нравился, но верить подобной ерунде, конечно же, он не мог, не маленький! Потому, улучшив момент, выразил своё отношение к этой истории:
– Похоже, дед, ты забыл – я давно из детского возраста вышел? Сказку ты, конечно, классную придумал, полный отпад, только не выдавай ее за быль! И дыму не напускай!
Дед не обиделся, но усмехнулся:
– Видишь! Ты и сегодня не веришь, а мы в то время даже про Гагарина не знали – он позже полетел! Мы и не думали, что люди так скоро, уже при нашей жизни, окажутся в космосе. Вот и представь, как трудно мне было принять за реальность эту фантастику? Но пришлось поверить, потому что Пат и это терпеливо мне разъяснила:
– Друг мой Алешка! Представь себе такую задачу: сейчас мне требуется поместить в твой мозг знания и умения по двадцати двум языкам. Всё-всё, включая произношение! Вавилов эти языки изучал в заграничных командировках по мере необходимости лет двадцать, а ты просто не выдержишь ускоренной перекачки информации такого объема. Ведь в твоем мозгу придется дополнительно сформировать огромное количество извилинок. Чтобы мозги не перегрелись и не стали субпродуктами, лучше бы этот процесс растянуть хотя бы на две ночки. По ночам твой мозг загружен слабо, вот я неспешно с ним и поработаю. Договорились?
И лишь я наморщил лоб, сообразив, что Пат не может знать, какие мне нужны языки, как она рассмеялась:
– Ты мне всё еще не доверяешь? И напрасно, я неплохо знала твоего кумира. Даже не раз ему помогала. И список языков мне точно известен! Не беспокойся! Утро вечера мудренее, как смешно у вас говорят. Я завтра опять приду, а теперь иди-ка спать.
Я повиновался и заснул в одно касание с подушкой. А утром взвился с постели с неистовым восторгом, неизвестно, откуда появившимся, словно всю ночь меня поджидал приятнейший сюрприз. О Пат я почему-то не вспомнил. В том числе, когда мама спросила, не заснул ли я вчера в обнимку с телескопом? И только в школе я по достоинству оценил ночную работу Пат! Моя дискуссия с учительницей на бойком английском буквально потрясла наш класс. Учительница открыто восхищалась моими познаниями, произношением и пыталась выведать, почему я так долго скромничал, изображая из себя тупого. В конце занятия, которое она, всем на радость, проболтала лишь со мной, так и созналась, что отвела со мной душу. А потом объявила, что выдвинет меня от школы на городскую олимпиаду по иностранным языкам. В общем, ее душа, как и моя, пела от восторга. И нам обоим было от чего радоваться!