Вчетвером мы пересекаем фойе и входим в зал. Официант предлагает шампанское в изящных бокалах на тонких ножках, а с улицы доносятся восторженные крики зевак — очевидно, на дорожке появился Уилл Смит. Столики пока пустуют — покрытые белоснежными скатертями, сияя серебром приборов и хрусталем бокалов, симметрично выстроенных вокруг цветочных композиций, они обдуманно расставлены вокруг танцпола. Блестящее общество концентрируется в противоположной части зала.
— Отлично организовано, Перл, — благодушно хвалит Стивен в тот самый момент, когда я с беспокойством замечаю, что на сцене нет оркестра. Остается лишь надеяться, что музыканты появятся не слишком поздно. Иногда Стивену удается выглядеть приятным. Признаюсь, оценка матерого волка кинобизнеса льстит самолюбию. Организовать такой вечер совсем не просто. — Кажется, тебе удалось собрать немало народу. Несколько сотен, не меньше. — Мы оглядываем толпу, сияющую подобно диснеевской звездной пыли. Бриллианты и блестки мерцают и переливаются при малейшем движении.
— Как тебе картинка? — обращается Стивен к Адаму.
— Х-х-хорошо, — отвечает Адам и на мгновение прикрывает глаза. Только я знаю, что таким способом он пытается преодолеть заикание, и испытываю сочувствие и нежность: упорная борьба с трудностями самовыражения продолжается. — А это?.. — Адам протягивает руку блондинке, ожидая, что Стивен представит и познакомит, однако мистер Шо забыл, как зовут спутницу. Иногда он поражает.
— Давай подскажу, — предлагает красотка с милой улыбкой. — Первая буква — «М».
Стивен заметно напрягается, а потом вспоминает.
— Ах да, конечно! Мишель.
— Вообще-то Мэдлин, — поправляет блондинка. — Но все зовут меня просто Мэдди.
Мы сердечно улыбаемся, как принято на подобных мероприятиях, и я собираюсь пройти дальше, но Стивен, кажется, еще не наговорился.
— Какое впечатление произвела на тебя сегодняшняя встреча с Бреттом Эллисом? — беззаботно интересуется он. Я с трудом проглатываю шампанское. — По-моему, все прошло на редкость удачно, правда?
Знала же, что всегда надо говорить правду! Тогда не придется выпутываться из неприятных ситуаций.
Украдкой бросаю быстрый взгляд на Адама: услышал опрометчивую реплику или нет? К счастью, в этот момент с улицы доносится оглушительный вопль восторженной толпы. Кажется, пронесло — не услышал. В следующее мгновение рядом возникает Лиззи с восхитительными рыжими кудрями — ни дать ни взять Венера Боттичелли, в нужный момент посланная богами.
— Вот ты где, Перл, а я ищу-ищу, — щебечет она, не обращая внимания на Стивена и Адама. Целует меня в обе щеки, попутно овевая дурманящим ароматом новомодных духов. — Необходимо срочно поговорить. — Она очень похожа на сжатую пружинку.
— Милый, ты не против? — спрашиваю Адама и вместо ответа получаю одобрительный кивок. Муж кого-то заметил в толпе и готов предоставить мне свободу.
— Пойдем в бар. — Лиззи тянет меня за руку.
Лиззи — моя давняя подружка, еще со школьных времен. Познакомились мы в семь лет, и она сразу же заявила, что работает в цирке дрессировщицей тигров. Мгновенно стало ясно, что с этой девочкой скучать не придется. Объединило нас и то, что у обеих были знаменитые отцы. Ее папа — Чарлз Шугармэн: тот самый, кто в семидесятые годы снимался во всех популярных полицейских боевиках. В школе училось немало звездных отпрысков, но мы с Лиззи отличались особой прытью, и с первой же встречи почувствовали друг в друге неутолимую тягу к вдохновенному безобразию.
И Лиззи, и я росли ужасными детьми, но поскольку наши папы были знамениты, с нами все хотели дружить. Мы же возомнили себя важными персонами. Считали себя особами королевской крови — ну, скажем, наследными принцессами. Да мы и были своеобразными принцессами. Просто остальной мир не признает голливудской монархии. Здесь нет придворных обедов и семейных каникул в резиденции Балморал. Но Голливуд, как никакое другое сообщество на земле, сконцентрирован вокруг признанных знаменитостей, и в этом «городе мишурного блеска» существует собственная высокородная знать, почитаемая ничуть не меньше, чем принцы Уильям и Гарри. Это самая настоящая элита, осыпанная всеми мыслимыми привилегиями. Нам с Лиззи повезло появиться на свет в прославленных семьях, и по праву рождения мы обе сразу оказались в золотом списке Голливуда. Даже учителя относились к нам иначе, чем к остальным, — разумеется, открыто не выделяли, но такие хитрющие девчонки, как мы, быстро научились обращать ситуацию в свою пользу. Да, Лос-Анджелес живет по собственным законам: если твой папа знаменит, то все здесь готовы, пардон, целовать тебе задницу.