Дверь открывает Рассел Андерс. Неожиданное появление постороннего мужчины мгновенно сводит на нет всю предварительную подготовку к встрече с Хизер. Разумеется, я сразу узнаю того, кто стоит передо мной в дверях папиного дома. Рассел — вокалист группы «Стьюпид лаки догз», которую постоянно крутят на радиостанции «Стар-98». В Лос-Анджелесе знаменитости встречаются на каждом шагу, а теперь даже открывают дверь в доме Гевина Сэша. Интересно, что здесь делает этот лохматый тип?
— Чем могу помочь? — спрашивает он официальным тоном.
— Видите ли, я Перл Сэш. Пришла, чтобы забрать кое-что из папиных вещей.
Рассел щедро улыбается, широко открывает дверь и показывает сложенные в коридоре коробки, из которых беспорядочно торчат книги, вешалки, кроссовки, крикетные биты, бумаги, свитера, рубашки, географические карты. Все это добро едва помещается и грозит вывалиться на пол.
— Вот, пожалуйста, — добродушно приглашает он.
Переступаю порог. Лаллабел и Перди радостно бросаются навстречу, дружески машут хвостами и лижут туфли. Наверное, тоже скучают по хозяину.
— Дорогой, кто там? — доносится из кухни голос Хизер. «Дорогой»? Папина вдова выходит, держась за поясницу: беременность уже очень заметна.
— Привет, Перл, — здоровается она как ни в чем не бывало и смотрит на коробки. — Бери, что нужно. Хорошие вещи я отобрала для аукциона, а все, что останется, заберет благотворительный магазин. Кстати, ты знакома с Расселом?
Хизер льнет к Расселу Андерсу, и он обнимает ее так, что не остается никаких сомнений относительно их отношений. Чтобы найти замену папе, потребовалось меньше двух месяцев. Его ребенок еще даже не родился.
— Привет, — сухо отвечаю я и отвожу взгляд. Не могу смотреть на сладкую парочку. Может быть, Рассел существовал и при жизни папы? Как-то подозрительно близко они знакомы.
— Может быть, помочь разобрать? — любезно предлагает Рассел.
— Нет, спасибо, справлюсь. — Опускаюсь на колени и приступаю к делу. Передо мной остатки папиной жизни. Вытаскиваю деревянную фигурку кота. Кот дружески мне улыбается, но я его почему-то не узнаю. Следующим оказывается старый фотоаппарат. Чтобы достать его, приходится преодолеть сопротивление пластмассовой вешалки. Выясняется, что объектив разбит. Рядом лежит кружка в виде Микки-Мауса, полная шариков для настольного тенниса. Бесполезный хлам.
На дне коробки обнаруживается ремень, который папа постоянно носил. Откладываю в сторону. И на том спасибо. Неожиданно вижу коробочку с золотыми запонками — должно быть, Хизер случайно пропустила ценный лот. Быстро прячу находку в карман. Целая коробка заполнена фотографиями, большей частью нашими детскими. Сразу отношу ее в багажник машины и попутно делаю неожиданное открытие: оказывается, там до сих пор стоят коробки с бумагами из папиного стола. Черт возьми, забыла вынуть. Места не хватает.
И все же постепенно в багажник переезжают теннисная ракетка и крикетная бита, а через полчаса еще четыре коробки с памятными вещицами. Главным образом в них собирается всякая ерунда: несколько дисков, старый свитер, в котором папа играл в крикет, бейсболка, туфли на платформе: помню, как он в них выступал. Настроение почему-то заметно улучшается. То, что не влезло в багажник, складываю на заднее сиденье. Не заходя в дом, формально прощаюсь и поспешно уезжаю.
Неужели можно засунуть человеческую жизнь в четыре картонные коробки и поставить в багажник? Понятия не имею, что буду делать с этими вещами. Скорее всего сложу на чердаке. Может быть, Хизер права и материальные остатки значения не имеют? Может быть, важны лишь воспоминания?
Из папиного дома еду за Тэкери. Забираю сына из школы и везу домой. Адам уже нас ждет.
— Папа дома! Папа дома! — с восторгом пищит малыш.
Я тоже радуюсь. Наконец-то сможем вместе пообедать. В холодильнике припасены отличные стейки, сейчас устроим в саду барбекю. Погода прекрасная: тепло, но не жарко.