Однако Адам явно не в себе. Всю неделю он искрился от восторга: даже успел накупить кучу детской одежды и несколько книг на тему «Как выбрать имя ребенку».
— Как тебе нравится Абрахам? — спросил он сегодня утром, пока за завтраком читал одну из книг. — Или Адриан, Адонис. Или Адольф. Интересно, сейчас кто-нибудь сможет назвать ребенка Адольфом? — Он весело рассмеялся.
Но сейчас определенно не до смеха. Когда Адам расстроен или взволнован, он ведет себя очень тихо. Перед совещаниями на студии всегда молчит. А еще суетится. Руки постоянно движутся и что-то делают: приглаживают волосы, трут подбородок, залезают в карманы и тут же снова вылезают, барабанят по всем доступным поверхностям. Захожу в кухню и вижу оставшиеся с утра кофейные чашки: он их до сих пор не вымыл. Что-то определенно произошло.
— Все в порядке? — спрашиваю я, пока разбираю чемоданчик для ленча и мою пустые контейнеры.
— Все от-т-тлично, — отвечает Адам. В голосе отчетливо слышится гнев, так что нетрудно понять: отличного мало. Он барабанит пальцами по клетке с попугаем, и Сноуи негодующе верещит.
— Что-нибудь случилось на студии? — допытываюсь я.
— Нет, — твердо отвечает Адам.
Тэкери включает телевизор в гостиной. Слышно, как Любопытный Джордж поет свою любимую песенку.
— Хочешь пива? — Открываю холодильник и достаю бутылку «Миллер лайт». — Может быть, поджарим на обед стейки?
— Перл… — Адам начинает что-то говорить, но тут же замолкает, вздыхает, и во вздохе ясно слышится отчаянье. Наконец садится за стол и неподвижно смотрит в сад. Он бледен и похож на человека, утомленного жизнью и миром. Прекращаю возню и обнимаю, но он словно и не замечает. Мои ладони лежат на его плечах, а его руки упрямо сложены на коленях.
— В чем дело? — Наклоняюсь и вопросительно заглядываю в лицо.
— Я никогда тебя не удовлетворял, правда?
— О, пожалуйста, только не это! Миллион раз говорила, что люблю тебя.
— Но не так, как любила Б-б-б…
— Бретта. — Иногда невозможно удержаться, чтобы не закончить за него фразу.
— Да, Бретта, — повторяет он.
— Тебя я люблю больше, чем когда-либо любила Бретта, — уверяю я и пытаюсь удержать руку, которая теперь барабанит по столу, но Адам не позволяет.
— Наверное, пора прекратить игры, — тихо произносит он.
— О чем ты?
Он собирается с духом, глубоко вздыхает и говорит:
— Думаю, тебе лучше собрать вещи и уйти.
Слова бьют по голове, как деревянная колотушка в мультфильме про Тома и Джерри, вот только так же быстро прийти в себя не удается.
— Что? — Чтобы не упасть, хватаюсь за стул и тяжело оседаю.
— Мне известно о мерзком свидании с Бреттом. Понятия не имею, зачем ты пытаешься притворяться.
Я молчу. Слишком потрясена, чтобы о чем-то думать.
— Твой роман с Бреттом. Я все знаю.
Слово «роман» кажется совершенно неуместным. Романы случаются в фильмах и книгах. Романы подразумевают тайные встречи, секретную переписку и клятвы в вечной любви. А это был вовсе не роман. Просто случайная ошибка. Слабость. Уступка.
Смотрю вниз, на свои туфли — они из красной кожи, с бантиками, на высоких каблуках. Понимаю, что как раз такими и должны быть туфли неверной жены.
— Не знаю, что ответить.
— А я знаю, что это правда. — Адам укоризненно смотрит в глаза. На усталом лице застыла боль.
— Но никакого романа не было и нет. Бретт всего лишь застал меня врасплох.
— Врасплох? Так, значит, можно заниматься сексом всего лишь потому, что кто-то застает врасплох? — В голосе звенит гнев.
— Но тебя не было рядом! Тебя никогда нет рядом. Умер папа, и мне нужно было с кем-нибудь поговорить.
— Или с кем-нибудь переспать?
О Господи, неужели все так безобразно?
— Если я много работаю, значит, можно мне изменять, верно? — продолжает Адам.
— Нет!
— А ведь я столько работаю, чтобы обеспечить вас с Тэкери.
— Послушай, не говори так. Этого не должно было произойти. Я не оправдываюсь, а просто хочу объяснить. Я… я… — Пытаюсь найти нужные слова, но они не приходят. Можно ли убедить человека в собственном раскаянии? Можно ли доказать, что произошла ужасная ошибка? Вижу, как Адам страдает, и мучительно хочу утешить. Сердце разрывается на части. — Прости, — шепчу я. — Прости, мне очень-очень жаль.
— Ты предала меня. — Адам встает и идет к раковине. Теперь в голосе слышится ярость. — Более того, ты предала и Тэкери, и саму себя.
Понимаю, что он прав. Адам вовсе не мелкий и не низкий человек. Порой он может быть рассеянным и невнимательным — настоящий трудоголик, вечно в погоне за успехом. Честолюбивый и целеустремленный. Но никогда не был злым. А главное, он абсолютно, безысходно прав.